Шрифт:
Много беспокойства рыбаку-удильщику доставляет мелкая косатка — этак с указательный палец: объедает наживу — не успеваешь ее обновлять. Это обычно молодь скрипуна и синей косатки, но нередко среди них и мистус мика — косатка-крошка. Во взрослом состоянии в ней всего-то 3–4 сантиметра длины, а веса — несколько граммов, но она заслуживает внимания. Аквариумистам стоит заинтересоваться ею: красивая, оригинальная и миролюбивая, она для других обитателей аквариумов не опасна. А скрипит очень нежно и так тихо, что в обычных условиях (если звук не срезонирует) его и не услышишь.
Отличить мику от «пацанвы» более крупных сородичей просто: у, нее на боках сплошные темные, иногда с коричневым оттенком полоски, заходящие в лопасти хвостика, в то время как у других косаток они прерывисты. А ниже той сплошной полоски — резкая косая линия, опускающаяся к брюшку и рассыпающаяся там на мелкие пятнышки. Усиков четыре пары.
Вот только размножение этой крошки — кстати, и других косаток — по сию пору изучено плохо. Говорят и пишут, что ее тропические родственники роют те же «кувшинчики» и что самчики за ними ревностно следят… Но небезынтересно задуматься над тем, что у других братьев по роду мистус, обитающих в теплых странах Азии, во время нереста самчики сидят в своих гнездах, и сидят облепленные икрой до тех пор, пока из нее не выклюнутся детки. Детки же в первые дни своей жизни кормятся богатыми белком кожными выделениями отца…
Ждет еще, ждет косатка-крошка своих дотошных исследователей.
Кони и троегубы
Коня-губаря от пестрого коня отличить проще всего по серовато-коричневой спинке и темно-серебристым бокам. К тому же пестрый конь пятнист. Живут стаями, придерживаются дна глубоких проточных рек, зимой активны. Кормятся почти круглые сутки. С удовольствием заглатывают мелких рыбешек. Рыбака не радуют — постны и костлявы. Троегуб же в близком родстве с конями не состоит. Он с ладонь, однако ведет хищный образ жизни.
Почему их зовут конями — не сразу догадаешься и поймешь. Вроде бы не похожи они на лошадок. Но оттяните ротовую трубку — и увидите крошечную лошадиную морду. И даже глаза с жемчужно-печальным темным блеском похожи на конские.
Амурчане этих рыб частенько не различают, а зовут их конями, коньками или губарями. И еще трегубами, или троегубами, для чего есть определенные основания: в раскрытом большой «двухколенной» трубкой рту видится как бы три губы: третья — на перегибе «колена».
Но вот ведь в чем вопрос: троегуб — название особого вида амурской рыбы, на коней совсем не похожей, а биологически и подавно другой. И кони (а их в Амуре два вида) и троегуб — типично амурские аборигены.
На рыбацкий крючок кони попадаются довольно часто, но не радуют они рыбака: мясо их постно, водянисто, невкусно, да еще костляво. Единственное им кулинарное предназначение — на «первый этаж» ухи, которой они дают своеобразный аромат. Троегуб — тот невкуснее, но он мелок, почти как пескарь или чернобрюшка. И все же познакомиться с этой троегубой троицей стоит хотя бы потому, что наши это рыбы, амурские. Кроме Амура живут они к югу до Янцзы и Тайваня да в Японии. В известной мере тоже экзотические существа.
Оба вида коней многие рыбаки принимают за один. Различить же их совсем просто: у коня-губаря, именуемого еще амурским усачом, спина серовато-коричневая, а бока темно-серебристые, причем серебристость темнеет оттого, что чешуйки по краям имеют темную полоску. А у его собрата-родича — пестрого, или пятнистого, коня — спина серовато-желтая в мелких темных точках, на серебристых же боках продольный ряд крупных почти черных пятен. В таком наряде он очень похож на непомерно большого пескаря. Пестряк не столь губаст, как его родня. В Амуре он теперь в несколько раз многочисленнее губаря, хотя раньше соотношение было более ровное.
Оба вида близки не только обличьем, но и повадками, образом жизни. Имеют удлиненное, сжатое с боков невысокое тело, в спинном плавнике — крепкая, острая колючка, рот нижний, в его углах по усику. Ведут стайный придонный образ жизни. Бентофаги: их «стол» образуют всевозможные личинки, черви, моллюски, креветки, а так же рыбья мелочь (пескарики, синявочки, гольяны, малая корюшка).
Кони придерживаются текучих вод с порядочными глубинами, едят днем и ночью, зимой активны и бодры, аппетита не теряют. На блесну-сиговку берут, но вот крючком, наживленным червем, гольяном, мясом рака или резкой, интересуются особенно азартно. И ловятся, разумеется. Случайно ловятся, когда рыбаки пытаются поймать рыбу ценную.
Конек на леске боек и силен, и пока его тянешь из проруби, в волнении перебираешь приятные варианты: ленок! сиг! ауха! налим! А выбросив на лед конька, вмиг освобождаешься от восторгов. Для нас эта рыба — изгой, хотя пестрый бывает почти полуметровым в кило семьсот, а губарь дорастает до 70 сантиметров при 3 килограммах.
Пестрый конь заметно меньше губаря. Весной он широко разбредается по протокам, заливам и разливам и потому рыбаку-любителю попадается гораздо чаще. Всегда больше было его и в промысловых уловах: сетями и неводами эту рыбу брали весной, когда она косяками уходила из Амура в его придаточную систему, и осенью — когда возвращалась на зимовальные ямы да фарватеры. А ловили ее колхозы и рыбозаводы до 6 тысяч центнеров за год — по весу всего в 2–3 раза меньше, чем сазана, и в 6–8 — чем «массового» в то время, преобильнейшего крупного карася.