Харпер, который чувствовал, что его собственный брак опасно маячит на горизонте, решил, что осторожность — большая часть доблести.

— Так, ничего… У тебя есть хотя бы хлеб?

— Ты знаешь, что есть. Принеси его.

Есть, однако, пределы для осторожности. Не мужское это дело — приносить хлеб или вовремя возвращаться к ужину, и Харпер сидел молча, покуда Изабелла ворчала по поводу квартиры, и покуда она жаловалась ему на домовладелицу и на жену сержанта Пирса, которая украла ведро воды, и говорила ему, что он должен сходить к священнику прежде, чем начнется кампания, чтобы должным образом исповедаться. Харпер слушал ее в пол-уха.

— Я чую большие неприятности впереди.

— Ты прав. — Изабелла вывалила яйца на жестяную тарелку. — Большой неприятность, если ты не приносишь хлеба.

Когда она говорила на английском языке, она делала это с северным ирландским акцентом.

— Принеси сама, женщина.

Она сказала что-то, но испанский язык Харпера не был достаточно хорош, чтобы понять, и он пошел в угол комнаты и нашел там завернутый кусок хлеба.

— Какой неприятность, Патрик?

— Ему скучно.

— Майору?

— Да. — Харпер соизволил разрезать хлеб штыком от винтовки. — Ему скучно, любовь моя, а когда ему скучно, он нарывается на неприятности.

Изабелла налила вина.

— Радуги?

Харпер рассмеялся. Он любил повторять, что майор Шарп всегда ищет горшок с золотом, который зарыт в конце каждой радуги. Он находит горшки достаточно часто, но, согласно Харперу, он всегда отказывается от них, потому что горшки неправильной формы.

— Да. Педераст снова ищет радугу.

— Он должен жениться.

Харпер выдержал дипломатическую паузу, но его инстинкт, как и у Шарпа, внезапно предупредил об опасности. Он вспомнил, как внезапно изменилось настроение Шарпа днем, когда он упомянул «торговца лентами», и Харпер испугался, потому что он знал, что Ричард Шарп способен идти за радугой прямо в ад. Он посмотрел на свою женщину, которая ждала слова похвалы, и улыбнулся ей:

— Ты права. Ему нужна женщина.

— Брак, — сказала она едко, но он видел, что она довольна. Она ткнула в него ложкой. — Ты заботиться о нем, Патрик.

— Он достаточно большой, чтобы позаботиться о себе.

— Я знаю больших мужчин, которые не могут принести хлеб.

— Тебе повезло, женщина, можешь мне поверить.

Он улыбался ей, но внутри себя он задавался вопросом, что же это было, что встревожило Шарпа. Так же, как он различал перспективу брака для себя, так же он чувствовал неприятности, надвигающиеся на его друга.

— А, Шарп! Никаких проблем? Отлично! — Подполковник Лерой натягивал тонкие лайковые перчатки. Он был майором еще несколько недель назад, но теперь американский лоялист удовлетворил свои амбиции командовать батальоном. Перчатка на его правой руке скрывала ужасные шрамы от ожогов, которые он заработал за год до того в Бадахосе. Ничто не могло скрыть ужасный, сморщенный, неровный шрам, который уродовал правую сторону его лица. Он разглядывал утреннее небо. — И никакого дождя сегодня.

— Будем надеяться, что нет.

— Мулы для палаток прибудут сегодня?

— Так мне сказали, сэр.

— Бог знает, зачем нам нужны палатки. — Лерой наклонился, чтобы прикурить длинную, тонкую сигару от свечи, которая, по его приказу, горела в штабе батальона только для этой цели. — Палатки только ослабят людей. С таким же успехом мы могли бы отправиться на войну в компании доярок. Вы можете потерять проклятые штуки?

— Я попробую, сэр.

Лерой надел двууголку, надвинув ее на лоб, чтобы скрыть свое изуродованное лицо.

— Что еще сегодня?

— Махони берет вторую и третью в поход. Огневая подготовка для новичков. Построение в два.

— Построение? — Лерой, голос которого все еще сохранил интонации его родной Новой Англии, нахмурился на своего единственного майора. Джозеф Форрест, другой майор батальона, был отправлен в гарнизон Лиссабона, чтобы помочь организовать склады для припасов, которые поступали в порт. — Построение? — спросил. Лерой — Что за проклятое построение?

— Ваш приказ, сэр. Построение на молебен.

— Боже, я и забыл. — Лерой выдохнул дым в сторону Шарпа и усмехнулся. — Вы возьмете это на себя, Ричард, вам это будет полезно.

— Спасибо, сэр.

— Ладно, я уезжаю. — Лерой выглядел довольным. Он был приглашен в штаб бригады на весь день и предвкушал в равной мере насладиться вином и сплетнями. Он взял хлыст. — Удостоверьтесь, что пастор дает педерастам бодрую проповедь. Нет ничего лучше подходящей проповеди, чтобы людям захотелось убивать лягушатников. Я слышал, какой-то «торговец лентами» искал вас?