Несмотря на то, что в текстах отрицается призыв к реальной священной войне, в них подразумевается, что ислам – жестокая религия, для которой характерны ненависть, злоба и разрушительное поведение, это можно легко использовать как довод в поддержку того, что буддизм настроен против мусульманства. Хотя некоторые буддисты прошлого могли придерживаться сектантских взглядов, в свете одного из махаянских буддийских дидактических методов можно сделать и другой вывод.

Так, в махаянских текстах при описании буддизма хинаяны говорится, что ему свойственны такие воззрения, как, например, стремление эгоистично трудиться только ради собственного освобождения, не принимая во внимание помощь другим. В конце концов, практикующие хинаяну заявляют, что их цель – собственное освобождение, а не просветление на благо каждого. Хотя такое описание хинаяны ведет к предрассудкам, просвещённое объективное исследование школ хинаяны, таких как тхеравада, обнаруживает важную роль медитации на любви и сострадании. Можно прийти к заключению, что махаяне просто не были известны действительные учения хинаяны. Или можно узнать, что махаяна применяет здесь метод буддийской логики, когда та или иная точка зрения доводится до абсурдного заключения, с целью помочь людям избегать крайних взглядов. Цель этого метода прасангики – предупредить практикующих избегать крайности эгоизма.

Подобный анализ применим и к описанию в махаяне шести школ средневековых философий индуизма и джайнизма, а так же к тому, как каждая из тибетских буддийских традиций представляет другую и исконную тибетскую традицию бон. Ни одно из этих описаний не дает точной картины. Каждое преувеличивает и искажает определённые особенности других школ и традиций, чтобы проиллюстрировать различные точки зрения. То же справедливо в отношении утверждения Калачакры о жестокости ислама и его потенциальной угрозе. Хотя буддийские учителя могут заявлять, что метод прасангики, когда ислам используют для иллюстрации духовной опасности, – это искусное средство, можно также возразить, что он лишен такта, особенно в наши дни.

Тем не менее, использование ислама с целью изобразить разрушительные угрожающие силы понятно, если рассмотреть это в контексте событий раннего периода Аббасидов в районе Кабула в восточном Афганистане.

[Для справки, см.: Исторический очерк о буддизме и исламе в Афганистане. См. также: Историческое взаимодействие буддийской и исламской культур до возникновения Монгольской империи, часть III, глава 10.]

В начале этого периода Аббасиды правили Бактрией (северный Афганистан), где они позволили местным буддистам, индуистам и зороастрийцам придерживаться своих религий в обмен на уплату подушного налога. Однако многие добровольно приняли ислам; особенно это было распространено среди землевладельцев и в высших образованных городских слоях населения. Высокая культура ислама была более приемлема, чем их собственная, к тому же они могли не платить больших налогов. Тюркские шахи, заключившие союз с тибетцами, правили Кабулом, где процветали и буддизм, и индуизм. Буддийские правители и духовные лидеры, несомненно, могли волноваться, что подобная смена религии ради выгоды может произойти и здесь.

Тюркские шахи правили регионом до 870 года н.э., потеряв власть только между 815 и 819 годами. За эти четыре года халиф Аббасидов аль-Мамун вторгся в Кабул и заставил правившего шаха подчиниться ему и принять ислам. Демонстрируя покорность, Кабул Шах подарил халифу золотую статую будды из монастыря Субахар. В знак торжества ислама, халиф аль-Мамун отправил огромную статую, вместе с её серебряным троном и драгоценной короной, в Мекку и на два года выставил её на обозрение в Каабе. Таким образом халиф показывал своё полномочие править всем исламским миром, после того как одержал победу над своим братом в гражданской войне. Тем не менее, он не заставлял всех буддистов Кабула принимать ислам; кроме того, он не разрушал монастырей. Он даже не разбил как идола статую будды, подаренную ему Кабул Шахом, а отослал её в Мекку в качестве трофея. После того как армия Аббасидов покинула Кабул, чтобы противостоять борьбе других регионов за автономию, буддийские монастыри быстро восстановились.

Следующий период, когда регион Кабула оказался во власти ислама, также был недолгим: между 870 и 879 годами н.э. регион был захвачен Саффаридами, которые правили независимым военным государством и запомнились своей жестокостью и разрушением местных культур. Захватчики отослали много буддийских «идолов» халифу Аббасидов в качестве военных трофеев. Когда приемники тюркских Шахов, индуистские Шахи, вернули себе власть над регионом, буддизм и монастыри снова восстановили прежнее великолепие.

Тюркские Газневиды отвоевали восточный Афганистан у индуистских Шахов в 976 году н.э., но не разрушили буддийских монастырей. Будучи вассалами Аббасидов, Газневиды также строго следовали суннитскому исламу. Хотя они терпимо относились к буддизму и индуизму в восточном Афганистане, их второй правитель, Махмуд Газневи, начал кампанию против соперников Аббасидов – исмаилитского государства Мултана. Махмуд захватил Мултан в 1008 году н.э., изгоняя по пути индуистских Шахов из Гандхары и Уддияны. Индуистские Шахи заключили союз с Мултаном. Какую бы территорию Махмуд ни захватывал, он разграблял индуистские храмы и буддийские монастыри и укреплял свою власть.