Гагарин Станислав Семенович
Шрифт:
Мы сели за стол и увидели, как между столиков идет в нашу сторону Стас.
Олег затеребил вдруг пачку с сигаретами, пытаясь выудить одну, покосился на подходившего Стаса и спросил:
– К Светке на могилку сходим вместе?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Итак, приступим. Я – следователь прокуратуры Прохазов. Мне поручено вести ваше дело. Прошу отвечать на вопросы. Фамилия?
– Волков.
– Имя и отчество?
– Олег Васильевич.
– Год рожденья?
– Тысяча девятьсот тридцать пятый.
– Место рождения?
– Поселок Ильинка Московской области.
– Национальность.
– Русский.
– Образование?
– Среднее специальное. Мореходка…
– Партийность?
– Был…
– Ранее судим?
– Не доводилось.
– Домашний адрес?
– Ведь держите меня в КПЗ, зачем вам домашний адрес?
– Потрудитесь отвечать на вопросы, гражданин Волков.
– Уже «гражданин»… Ладно. Улица Северная, дом пятнадцать, квартира пятьдесят четыре.
– Хорошо. Вам, очевидно, кажется, что все это – формалистика, но здесь имеется особый смысл. Говорю вам об этом как интеллигентному человеку, Олег Васильевич…
– Сермяжная правда…
– Вот-вот, – сказал следователь. – Надеюсь, мы найдем с вами общий язык.
…«Найдем с вами общий язык»…
Непросто человеку, которого подозревают в совершении преступления, найти общий язык с тем, кто обязан поддерживать обвинение. Но, видимо, это необходимо – найти со следователем общий язык…
Со времени гибели «Кальмара» прошло более двух месяцев, когда меня доставили в родной порт.
О событиях, предшествовавших первому допросу у следователя прокуратуры, я узнал позднее, когда вернулся из колонии. Под стражу меня взяли уже в Москве. Самолет приземлился на Шереметьевском аэродроме, вместе с сопровождающими нас с Денисовым товарищами мы поехали в город. Моториста отвезли в больницу, а меня в номере гостиницы ждали, чтоб предъявить ордер на арест согласно требованию нашей областной прокуратуры. Затем доставили в родной порт…
К тому времени органы следствия собрали достаточно материалов, дававших повод для моего ареста.
Когда в очередной сеанс связи «Кальмар» не отозвался, у руководства Тралфлота все еще не было особых причин для волнений: могло иметь место непрохождение радиоволн, магнитные бури, неисправность радиопередатчика и прочее. Но мы не подошли и к плавбазе, это уже настораживало, хотя могла быть, к примеру, неисправность в машине.
Прошли сутки, вторые, а вестей с «Кальмара» не поступало. Тогда забили тревогу. По всем судам пошли радиограммы с требованием сообщить любые сведения об исчезнувшем траулере. Капитанам судов, ведущих промысел в тех районах, где, по диспетчерским сводкам, находился в последнее время «Кальмар», вменялось в обязанность принять все меры к розыску последнего.
Поиски были тщетными. Управление тралового флота через соответствующие инстанции попыталось навести справки у местных властей на Фарлендских островах. Но мы с Денисовым все еще сидели на острове Овечьем, и ответ местной администрации, естественно, был отрицательным: нет, никаких следов кораблекрушения в районе островов не обнаружено, сигналов бедствия никто не принимал.
Поиски продолжались. И тут иностранные информационные агентства сообщили о кораблекрушении русского траулера в районе Фарлендских островов, о нас с Денисовым. При этом никаких сведений о причинах гибели судна не приводилось.
Тогда и была создана специальная экспертная комиссия, в которую вошли лучшие капитаны бассейна и представители инспекции безопасности мореплавания. Прокуратура выдвинула перед ними ряд вопросов, в том числе и версию, о которой я впоследствии сказал следователю. Комиссия, она собиралась потом не раз и не два, тщательно разбирала наш рейс, и уже после моего приезда и во время суда она ответила на вопросы прокуратуры так, что у последней были все основания взять меня по прибытии в Москву под стражу. Это подкреплялось еще и рядом затребованных из-за границы документов, о которых я узнаю сейчас, на первом в жизни допросе, если не считать встречи с мистером Коллинзом в порту Бриссен…
Итак, я в кабинете следователя, который надеется найти со мной общий язык.
– Давайте к делу, – сказал он. – Обстоятельства вашего спасения нам известны. Но вот предшествующие события: гибель судна, причины гибели – увы! – тайна, покрытая мраком. А ведь погиб весь экипаж, кроме вас и моториста Денисова. К сожалению, судебно-психиатрической экспертизой Денисов признан невменяемым. Значит, единственный свидетель – вы, капитан. Я склонен с большим доверием отнестись к вашим показаниям, если б не одно обстоятельство…