– Вчера вы были в помещении Интерклуба в течение всего вечера?

– Да, вчера я задержался до десяти.

– Вы не допускаете какой-нибудь ссоры между моряками?

– Допускаю. У нас бывают подобные вещи. Редко, но бывают. Особенно в баре… Мы, конечно, всегда начеку. Но вчера ничего такого не было. Во всяком случае, в моем присутствии. А если б что-нибудь случилось потом, мне бы уже доложили. Еще раз советую поговорить с Савицкой. Не забудьте спросить и тех переводчиц, что дежурили вчера.

«Молодец, – мысленно похвалил Курбатова Леденев, – четко все излагает. И даже не спросит, кто этот человек, которым интересуется уголовный розыск, зачем он нам. Выдержка…»

– Сколько вам лет, Семен Иванович?

– Двадцать семь, – ответил Курбатов и вдруг покраснел. – А что?

– Да нет, я просто так. Трудно вам, наверно, бывает: сложная публика…

– Бывает временами трудно. Но дело-то важное, можно и потерпеть. – Он уже справился с замешательством и спросил деловым тоном: – Пригласить Евдокию Абрамовну?

– Нет, я пройду к ней. Сейчас ведь посетителей не ожидается?

– Первые прибудут через полтора часа, не раньше.

– Мне, – сказал Юрий Алексеевич, – надо бы иметь список вчерашних переводчиц… Не составите ли, пока я буду говорить с Савицкой?

– Список есть, – ответил Курбатов. – Вот он, возьмите.

Когда майор вошел в бар, Евдокия Абрамовна возилась за стойкой, расставляя посуду и бутылки.

– Если выпить, то я еще не готова, подождать придется, – сказала Евдокия Абрамовна Юрию Алексеевичу, видимо приняв его за раннего посетителя.

– Нет-нет, Евдокия Абрамовна. Мне надо поговорить с вами. Позвольте представиться – инспектор уголовного розыска. Зовут меня Юрий Алексеевич.

– Очень приятно, – сказала буфетчица. – А меня звать Евдокией Абрамовной. Иностранцы, так они тетей Дуней кличут…

Они сели за один из столиков в пустом зале бара, и Леденев достал фотографию Груннерта.

– Не доводилось вам видеть здесь этого человека? – спросил он.

– Видела, – сказала буфетчица. – Это немец из ФРГ. Был у меня здесь. Вчера и позавчера. Первый раз они всей командой были, а вчера он с двумя другими пришел. Пьет крепко, но головы не теряет. Зовут его Оскар, он вчера подходил ко мне, когда бутылку водки навынос брал, и все пальцем в грудь тыкал и приговаривал: «Оскар, Оскар…» По-русски не говорит.

– Ну и глаз у вас, Евдокия Абрамовна! – восхитился майор. – А с кем он был вчера?

– Один такой худощавый и черненький…

«Стюард Иоганн Элерс», – отметил про себя Юрий Алексеевич.

– А второй?

– Второй – приметный парень. Здоровый такой и с рыжей бородой.

«Это боцман, – подумал Леденев. – Значит, все трое были здесь».

– И много они выпили?

– Сначала вот этот Оскар заказал бутылку «столичной». Они ее все только и заказывают, хотя у меня полно заграничной выпивки. Так вот. Взяли они бутылку. В баре было пусто, норвежцы и англичане в большом зале проводили вечер дружбы. А эти заказали бутылку водки и черный кофе и распивали в углу. Потом еще брали по рюмке два или три раза за вечер.

– Вы ничего не заметили странного в их поведении? Они не ссорились?

– Вроде сидели смирно, по-своему лопотали.

– Вы сказали, что этот человек, который называл себя Оскаром, брал водку с собой?

– Я как-то глянула в тот угол, где он сидел с друзьями, и увидела, что там уже другие ребята. Значит, решила я, ушел Оскар. Потом, минут, наверно, через десять, опять появляется он, плащ держит на руке.

– Что, у него был плащ? – быстро спросил Леденев.

– Да, был плащ. Он на руке его держал…

«Плаща в районе убийства не обнаружено», – отметил Юрий Алексеевич.

– Он подошел ко мне, – продолжала Евдокия Абрамовна, – и показал на бутылку «столичной»: хочу, мол, купить. Я сделала знак рукой, что ему, наверно, хватит, но Оскар… очень просил меня продать еще бутылку. Он благодарил меня, кланялся, потом купил два значка, памятных, с гербом нашего города, и один из них подарил мне. Вот он.

«Верно, – подумал Леденев, рассматривая значок, – точно такой же был на лацкане пиджака убитого радиста».

– Значит, вы видели, как уходили товарищи этого человека?

– Нет, не видела.

– Ну и что было дальше?

– Я поставила бутылку на стойку…

– Как поставили? Покажите… Вот на этой бутылке…

– Хорошо. Вот так.

Евдокия Абрамовна взяла бутылку «сенатора» за нижнюю часть корпуса большим и указательным пальцами правой руки, подняла над столом и вновь поставила на место.

– В какой руке держал он плащ?

– Не припомню. Сейчас… Кажется, в правой.

– Так, значит, бутылку он взял в руку и с нею ушел?