– Не велишь ли ты, мудрейший калиф, привести её к твоим стопам? – спрашивает визирь.

– Пожалуй, приведи. Я не прочь узнать, что надо этой женщине. Должны же мы выслушивать наших подданных.

– О, всемилостивейший! Как всегда ты прав. Я пошлю слугу за ней, и она предстанет перед твоим светлым ликом, – и визирь вышел из зала.

Через несколько минут женщина, держащая в руках блюдо, предстала перед калифом и низко ему поклонилась.

– Расскажи, почтенная женщина, что привело тебя во дворец? Какая нужда?

– О, всемилостивейший и мудрый калиф, – дрожащим голосом сказала Фатьма. – Может быть, ты велишь меня казнить, когда услышишь из моих уст дерзкие слова, но я мать и мне легче умереть, чем не попытаться спасти своего сына.

– Так говори, – слегка нахмурившись, произнёс калиф.

– Сын мой, единственный мой сын Аладдин умирает.

– Не скорби так. Я пошлю к нему искуснейших врачей. Чем болен твой сын?

– Любовью, великий калиф.

– И что же надо мне сделать, чтоб твой сын выздоровел? – с улыбкой спросил калиф.

– Дать твоё согласие, мудрейший из мудрейших, – дрожащим от испуга голосом сказала Фатьма.

– Вот как! – удивился калиф. – И в кого же так смертельно влюблён твой сын?

– В твою дочь, великий калиф, – опустив голову, тихо сказала Фатьма.

– Да как же он посмел, несчастный! – вскипел калиф.

– Любовь настигла и ослепила его, – чуть не плача пробормотала бедная Фатьма.

Визирь усмехнулся и сказал:

– А не знает ли твой сын, женщина, что, сватаясь к дочери калифа, влюбленный преподносит ей дары.

Фатьма сняла с золотого блюда шёлковый платок, и зал озарился блеском драгоценных камней, лежащих на блюде.

Бриллианты, рубины, изумруды, жемчуг, алмазы, – шептал поражённый этим богатством визирь.

Калиф молча разглядывал эти сокровища. Даже в его сокровищнице не было ничего подобного.

– Во всём Багдаде не найдётся таких сокровищ, – сказал визирь. – Уж не вор ли твой сын Аладдин?

– Мой сын – честный человек, – твёрдо сказала Фатьма, – не все богатые – воры, хотя большинство богатых – воры.

– Ты на кого намекаешь? Гляди у меня! – зло прошипел визирь.

– Проверь её слова, мудрейший калиф, я советую тебе сказать этой женщине: пусть она передаст своему сыну, что ты велел ему сегодня же прислать тебе сорок белых слонов, покрытых лучшими текинскими коврами, пусть их ведут чёрные нубийцы, и каждый из них пусть несёт золотое блюдо или золотой сосуд. Если он выполнит твоё пожелание, ты позволишь её сыну свататься к твоей дочери принцессе Будур.

– Ты слышала, почтенная женщина, о чём говорил визирь? – спросил Фатьму калиф.

– Да, я недостойная целовать следы твоих ног, великий калиф, слышала, – ответила Фатьма.

– Иди же к своему сыну, – кивнул ей головой калиф, – а я сяду к окну и буду ожидать появления сорока белых слонов.

И он подмигнул визирю, который насмешливо рассмеялся.

– Будь здоров и счастлив, великий калиф, – сказала, низко поклонившись, Фатьма и вышла из зала, оставив на столике золотое блюдо с драгоценными камнями.

– Ну, визирь! – воскликнул калиф. – Видал ли ты что-нибудь подобное?

– Не нравится мне этот Аладдин, по-моему, он злой колдун.

– Тебе не один жених для моей Будур не нравится, – усмехнулся калиф, – уж не мечтаешь ли ты, что она пленится твоим сыном, колченогим, пучеглазым Махмудом?

Визирь скрипнул зубами. Он не подозревал, что калиф давно догадался о его мечте женить своего Махмуда на принцессе Будур.

– Взгляни в окно, – приказал калиф, – не видно ли ещё слонов?

– Боюсь, что тебе придётся слишком долго их ждать, о, мудрейший. Неужели ты веришь, что дождёшься появления этих сорока слонов?

– Дай себе труд выглянуть в окно, и ты поверишь в них сам, – спокойно ответил калиф.

Визирь подбежал к окну и невольно вскрикнул:

– Кто бы мог подумать! Слоны!

– Может быть ты сосчитаешь их? – насмешливо спросил калиф, – ну что же ты молчишь? Тебя, кажется, огорчило их появление? Тогда я сам посчитаю их, двадцать уже прошло, а они всё идут и идут, и каждого сопровождает чёрный нубиец с золотым блюдом в руках.

Визирь почернел от досады и заскрипел зубами, а калиф видя, как раздосадован его визирь, решил подлить масла в огонь.