Она замолчала. В комнате стало тихо.

— Даже Майкл не все понимал правильно,— произнесла она наконец.— Он склонялся к мысли, что нас связывали с Джоном какие-то запретные отношения, но это было неправдой. В наших редких объятиях не было ничего чувственного, присущего адюльтеру. То, что нас связывало, лежало в другой плоскости, и я не вижу в этом ничего порочного. Но Майкл что-то подозревал. А София... София вовсе ничего не понимала. Господи, она была такой глупой! Если когда-либо женщина сама оттолкнула от себя мужа, то это была София.

Где-то хлопнула дверь. На лестнице раздались шаги, кто-то позвал Сару по имени.

Мэриджон отперла дверь; Джон повернул ручку и ворвался в комнату.

— Сара,— начал он и тут же осекся, столкнувшись лицом к лицу с Мэриджон.

— Я пыталась объяснить ей,— тихо сказала она.— Пыталась объяснить насчет нас.

— Она уже знает. Ты опоздала. Мэриджон побелела.

— Каким образом...

— Я сам ей сказал,— произнес Джон; Сара увидела, что они оба повернулись к ней.— Я решил, что Майкл ей сказал. Думаю, она уже догадалась, что у нас с тобой был серьезный мотив для того, чтобы убить Софию.

На дороге было темно, но, к счастью, у механика нашелся фонарь. Джастин, охваченный нетерпением, заметил в сотне метров от дороги освещенное окно фермы и зашагал туда.

— Я скоро вернусь,— бросил он через плечо механику.— Мне необходимо позвонить.

Грунтовая дорога была неровной, с фермы несло навозом. Женщина, открывшая дверь, не проявила бурного восторга, когда Джастин вежливо попросил разрешения воспользоваться телефоном, однако она все же провела его в холл и оставила там одного.

Дрожащей рукой он набрал номер коммутатора в Сент-Джасте. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем телефонистка ответила ему.

— Пожалуйста, Сент-Джаст; номер пять-восемь-четыре. Снова потекли мгновения; наконец Джастин услышал гудки, и его пальцы еще сильнее стиснули трубку. Гудки не умолкали.

— Извините, сэр,— вмешалась наконец телефонистка,— номер не отвечает...

Они пристально, напряженно смотрели на нее, и Саре показалось, что никогда еще их духовное сродство не бросалось ей в глаза с такой отчетливостью. На их лицах было одно и то же выражение.

— Что угрожала сделать София? — услышала наконец Сара свой голос, удививший ее сдержанностью и невозмутимостью.

— Ты, конечно, можешь догадаться,— сказал Джон.— Она собиралась облить грязью Мэриджон на бракоразводном процессе. Хотела отплатить за свою ревность, навредить нам обоим. Она испытывала страстное желание причинить нам боль, запачкать, погубить нас.

— Понимаю.

Она действительно понимала. У Сары снова закружилась голова, появилась легкая тошнота.

— Мэриджон — незаконнорожденная,— сказал он, желая прояснить все окончательно.— У нас был один отец. Мать Мэриджон умерла вскоре после ее рождения, и отец, несмотря на протесты моей матери, забрал Мэриджон к нам. После развода он, естественно, взял ее с собой — ему пришлось это сделать. Мать терпела Мэриджон, стиснув зубы.

В комнате снова стало тихо.

— Джон,— произнесла наконец Сара.— Джон, ты...

Он знал, что она хочет спросить, и она почувствовала, что он сам хочет, чтобы она задала этот вопрос, не выходивший из ее головы.

— Нет,— ответил он,— я не убивал Софию. Ты должна поверить мне, клянусь, это правда. Если ты спросишь, почему я лгал, говоря, что София погибла в результате несчастного случая, я отвечу тебе. Я думал, что ее убила Мэриджон. Все мои слова и поступки, которые могли быть истолкованы как признание моей вины, на самом деле имели целью защитить Мэриджон. Все это время я не знал, что Мэриджон считала меня убийцей Софии. Несмотря на наше взаимопонимание, мы десять лет заблуждались насчет друг друга. Такая вот ирония судьбы.

Она молча смотрела на него. Джон шагнул к Саре, оставив Мэриджон у двери.

— Это случилось после ужина,— сказал Джон.— Майкл сидел с нами. Когда ужин закончился, я вышел в сад и сел на подвесной диванчик, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Потом я вернулся в дом, чтобы обсудить ситуацию с Мэриджон, но не застал ее там. Я поднялся наверх; не найдя Мэриджон на втором этаже, я спустился в холл и встретил там Еву. Она сообщила мне, что София отправилась к Плоским Скалам, чтобы встретиться с Максом. «Не пошла ли Мэриджон следом за Софией, чтобы попытаться образумить ее?» — подумал я. Выскочив из дома, я побежал вверх по горной тропинке. Я услышал крик Софии: «Отпусти меня!» Затем в ночи прозвучал душераздирающий вопль. Я находился в сотне метров от ступеней, ведущих к Плоским Скалам. Бросившись вперед, я обнаружил у края скалы Мэриджон, она смотрела на уходящие вниз ступени. Она задыхалась, словно от долгого бега — или борьбы. Она объяснила, что решила прогуляться в сторону Сеннена. Возвращаясь назад, она услышала крик. Спустившись по ступеням вниз, мы увидели Макса, склонившегося над телом Софии. Он ждал ее у Плоских Скал.— Джон помолчал.— Во всяком случае так он сказал.

Сара повернулась к Мэриджон.

— Какое совпадение,— сказала девушка,— что ты тоже оказалась в это время возле ступеней. Что заставило тебя повернуть назад и подойти к ступеням сразу после гибели Софии?

— Сара,— Джон побелел от гнева, но Мэриджон перебила его.

— Я почувствовала, что нужна Джону,— просто ответила она.— Поняла, что он ищет меня, и поэтому решила вернуться.

Заговорив снова, Сара с трудом узнала свой голос. Это был голос незнакомого ей человека — жесткий, резкий, холодный.