Шрифт:
— В троллейбусе давка, — напомнил шофер. — Смертоубийство. Да и времени в обрез. Не успеете городским транспортом.
Я посмотрел на часы. Шофер был прав.
— Ну, хорошо, — с досадой ответил я. — В первый и последний раз. Слышите?
На сердце стало противно. Плохо начинается. Плохо! По-парамоновски.
На работе, пока шел к своему кабинету, все сотрудники улыбались и здоровались подчеркнуто вежливо. Никогда не думал, что у нас такое количество подхалимов. Ну, от Лапсердуева я иного не ожидал, а другие зачем? Неужели они думают, что я стану клевать на эту древнюю удочку, как старик Парамонов?
Сел за стол, вызвал звонком секретаршу.
— Леокадия Самсоновна, — сказал я. — Как вы посмотрите на то, что я намерен перевести вас в производственный отдел?
Заплакала. На нее было грустно смотреть. Пожилая, некрасивая женщина с трудной судьбой…
— Но ведь там и зарплата выше, — заметил я.
— Это неважно, — плакала секретарша. — Я уже здесь привыкла… Мне трудно будет переключиться… У меня сердце…
Черт возьми, а ведь действительно станет ей дурно, а я виноват. В конце концов через год она должна выйти на пенсию, потерплю как-нибудь.
— Ну, хорошо, — вздохнул я. — Не волнуйтесь. Работайте, как работали…
Леокадия Самсоновна залепетала слова благодарности.
— И пожалуйста, вызовите ко мне Бэзэ. Пора помочь человеку и предоставить ему отдельную квартиру, — добавил я.
Секретарша вытерла слезы.
— К вам Лапсердуев просится, — сообщила она. — Сказать, что вы заняты?
— Нет, пусть войдет. Он мне как раз нужен.
Какой все-таки противный этот Лапсердуев! Волосы жидкие, глаза бегают, рубашка несвежая… Что это он мне протягивает? Господи, Византия, десятый век! Разнюхал, подлец, что нумизматика — моя слабость…
— Вы знаете, — заизвинялся Лапсердуев, — совершенно случайно обнаружил в шкатулке моей бабушки… Хотел выбросить… Но потом вспомнил, что вы коллекционируете… Может быть, пригодится?
— Л-любопытно… — плохо скрывая волнение, ответил я. — Удивительно ценные монеты… Сколько вы хотите за них?
— Ну, что вы! Какие пустяки! Верите даром.
— Нет-нет, я не вправе!.. Это будет похоже на взятку. Лапсердуев вытаращил глаза:
— Помилуй бог! Я же от чистого сердца. Клянусь вам!
Нет, что-то в нем все-таки есть, в этом Лапсердуеве. Какой-то скрытый шарм… Лентяй, конечно, порядочный, но, в сущности, все мы не без недостатков…
— Ну, хорошо, — сказал я. — Сделаем так: вы пока монеты оставьте, а я приценюсь у специалистов и возмещу деньги…
Лапсердуев закланялся.
— У вас ко мне все?
— Да, собственно, все, — кивнул он. — Побегу на рабочее место…
— Как работается?
— Вы знаете, прекрасно. Такой, я бы сказал, энтузиазм, что ли… Под вашим чутким руководством… Все мы устали от этого бюрократа Парамонова. А теперь — прилив сил!.. Одно только смущает: Бэзэ…
— А что такое? — насторожился я.
— Да нет, точно мне не известно, фактами не располагаю… Но поговаривают, что у него с Женечкой из отдела кадров… как бы вам сказать?.. служебный роман…
Вот так новость! Кто бы мог подумать!
— Да ведь у Викентия Викентьевича — семья!
— В том-то и дело!..
— Скверно, скверно… А я ему хотел: помочь, отдельную квартиру предоставить….
— Да, нехорошо, — согласился Лапсердуев. — Это могло бы быть неправильно понято в коллективе… Тем более что у нас есть и более достойные кандидатуры… — он выразительно посмотрел на меня.
— Ладно, я подумаю. Можете идти…
А Женечка, Женечка какова! И что она нашла в этом заморыше?
— Леокадия Самсоновна, — сказал я по селектору. — Бэзэ прошу ко мне не вызывать.
— А товарищ Бэзэ уже ждет в приемной, — ответила секретарша.
— Мне сейчас некогда. Скажите, пусть приходит в часы приема. И распорядитесь, пожалуйста, чтобы шофер к часу ждал меня у парадного. Я поеду домой обедать…
Ну и работка! Сплошные нервы! И как это Парамонов справлялся? Надо будет съездить к нему, попросить поделиться опытом…
ПОВОРОТ
Выхожу из дома. Улыбаюсь. Супруга и дочка на балконе стоят, смотрят. Машу им рукой. Весь из себя — праздничный и лучистый, как на рекламном фото. Достаю ключ, играю брелоком, отпираю дверцу «Жигулей». Сажусь, завожу мотор. Снимаю ручной тормоз. Осторожненько жму на «газ». Поехали! Впервые на работу — на собственном автомобиле. Хорошо!
Еду. Красный свет. Останавливаюсь. Зеленый свет. Двигаю. Прекрасно!
Теперь надо свернуть направо. А для этого — перестроиться в правый ряд. Перестроиться не могу: мешают другие автомобили. Ну, ничего. Сверну в другом месте.