В английском загородном поместье время охоты на лис.
Однако погибают почему-то не звери, а люди…
Первая жертва — жена хозяина имения, полковника Локайер-Фокса. Но убийство пока остается нераскрытым.
Вскоре за этим преступлением следуют новые и новые…
Кто же убийца?
Соседи и даже полиция подозревают полковника, а тот почему-то не произносит ни слова в свою защиту.
Расследование начинают Нэнси, внучка Локайер-Фокса, и ее друг — поверенный — Марк Анкертон…
Глава 1
Июнь 2001 г.
Лис неслышно скользил в ночной темноте в поисках пищи, и только мелькание белого кончика хвоста время от времени выдавало его присутствие. Он учуял запах барсука, и нос его слегка подергивался — лис принюхивался, огибая ту часть тропы, где зверь пометил свою территорию. Лис не отличался большой смелостью и был достаточно чувствителен и умен, чтобы переходить дорогу такому жадному и агрессивному зверю с мощными челюстями и ядовитыми клыками.
Но перед запахом горящего табака лис подобного страха не испытывал. В этом запахе он чувствовал обещание хлеба и молока для себя, кусочков курятины для своей половины и ее детенышей. Здесь его могла ожидать гораздо более легкая добыча, чем сомнительный результат ночной изнурительной охоты за полевыми мышами. Всегда начеку, боясь любых неожиданностей, лис остановился на несколько мгновений, всматриваясь и вслушиваясь в тишину. Но ничего… Все спокойно… Куривший был почти так же неподвижен, как и он. Наконец, доверчиво, по-павловски, реагируя на стимул, лис пополз на знакомый запах, забыв о том, что между самокруткой и трубкой, к аромату которой он привык, существует огромная разница.
Ловушка! Уродующее приспособление с силой громадного барсука сомкнуло свои металлические челюсти на хрупкой передней лапе, разрывая мясо и ломая кости. Лис издал вопль боли и негодования, рванувшись в пустую темноту ночи. При всей хваленой лисьей хитрости и смекалке он оказался недостаточно умен, чтобы понять — неподвижная человеческая фигура рядом с деревом ни в малейшей степени не похожа на доброго и терпеливого старика, постоянно его здесь кормившего.
В ответ на вопль лиса лес наполнился шумом. Птицы на ветках взволнованно забили крыльями, мелкие ночные зверюшки поспешили в укрытия. Какая-то другая лиса, возможно, его самка, огласила соседнее поле тревожным лаем. Когда человек повернулся к лису, вытаскивая из кармана пальто молоток, что-то в его внешности — может быть, аккуратно выбритые полоски в густой гриве волос — навело лиса на мысль, что он имеет дело с гораздо более крупным и сильным противником, с которым у него нет шансов справиться, и лис прекратил вопить и, жалко скуля, припал на брюхо. Мольбы о пощаде были бессмысленны — хладнокровный удар размозжил маленькую заостренную мордочку еще до того, как убийца развел челюсти капкана. Лис был еще жив, когда неизвестный одним взмахом бритвы отрезал ему хвост.
Убийца выплюнул самокрутку и каблуком вдавил ее в грязь перед тем, как сунуть хвост в карман и схватить лиса за загривок. Он скользил между деревьями так же тихо и незаметно, как это всего несколько минут назад делал лис. Человек остановился только на самом краю леса, слившись с тенью большого дуба. На расстоянии примерно пятидесяти футов от него по ту сторону небольшой канавки на террасе стоял старик, внимательно всматриваясь в полосу деревьев и держа винтовку наперевес — целясь в невидимого противника. Свет из-за открытых дверей дома падал старику на лицо, суровое и мрачное от гнева и ненависти. Он прекрасно знал, как кричит животное от боли, знал, что внезапное прекращение крика может означать только одно — животному переломили челюсть. Так оно и было. Уже не в первый раз к его ногам бросают изуродованное тельце.
Старик так и не увидел взмаха черного рукава и такой же черной перчатки — руки, швыряющей ему под ноги тело умирающего лиса, но в полосе света успел заметить белые полоски на лисьей шерсти. В нем говорило только чувство мести, острое желание смерти виновнику случившегося. Старик прицелился немного ниже летящего ему под ноги звериного тельца и выстрелил.
«Дорсет экоу», суббота, 25 августа 2001 г
Холмистая долина неподалеку от Дорсет-Риджуэя стала местом самой крупной за всю историю незаконной стоянки фургонов. По подсчетам полиции, около 200 передвижных домиков и более 500 цыган, бродяг и туристов разного рода собрались отметить августовские нерабочие дни в живописных окрестностях Бартон-Эджа.
Из окон «психоделического» автобуса Беллы Престон местность, которая в скором времени будет внесена в список заказников мирового значения как «Береговая линия юрского периода в Дорсете», открывается во всей своей незабываемой красоте и величии.
«Перед вами самый чудесный вид во всей Англии, — говорит тридцатипятилетняя Белла, прижимая к себе трех дочерей. — Мои дети просто обожают здешние места. И мы стараемся каждый год приезжать сюда на лето».
Белла, мать-одиночка из Эссекса, называющая себя социальным работником, прибыла одной из первых.
«Предложение устроить здесь празднество было высказано еще в Стоунхендже в июне, когда мы отмечали там летнее солнцестояние. Слухи, как вы понимаете, распространяются быстро, но мы не предполагали, что сюда приедет так много народу».
Полицию Дорсета насторожил приезд в графство вчерашним утром необычно большого числа туристических автобусов и фургонов. На некоторых дорогах, ведущих к Бартон-Эджу, были установлены контрольно-пропускные пункты, чтобы попытаться остановить неожиданное вторжение. Результатом принятых мер стала серия транспортных пробок, некоторые из них растянулись на пять миль и более, что вызвало возмущение как местных жителей, так и ряда вполне добропорядочных туристов, также попавших в названные заторы. Исходя из того, что на узких дорогах Дорсета транспортным средствам путешественников нелегко развернуться, чтобы отправиться в обратный путь, было принято решение разрешить празднование.