«Надо хотя бы иногда отрывать глаза от земли, поднимать их к небу. Мы погрязли в суете, в мелочном житейском мельтешении. И сами измельчали. Мы слишком заняты своим земным благополучием. Так жить нельзя!

Но если смотреть вверх и видеть там, во всем пространстве Вселенной, одну лишь пустоту, в которой нет места разуму, — это тоже ужасно. Это то же самое, что читать роман, в который автор не вложил сердца и души.

Я думаю, что разумная жизнь во Вселенной есть. Я не могу поверить, что из миллиардов планет только на одной — Земле — существует разумная жизнь».

Все правильно. Глядеть в пустую Вселенную — все равно что читать бездарный роман. Мертвый роман, мертвая Вселенная.

…Страничка, аккуратно отстуканная на машинке (а некоторые прислали целые тетради). Пишет офицер флота в отставке из Одессы. Скромно пишет, сдержанно, как и подобает интеллигентному военному человеку:

«Мне кажется, в человеке заложена глубокая потребность размышлять о таких вроде бы отвлеченных вещах, как внеземные цивилизации. И то, что в глазах многих подобные размышления выглядят сегодня чудачеством, — тревожит. Когда начинаешь ближе знакомиться с этими людьми, выясняется, что для них не существует ни истории, ни музыки, ни литературы — только их примитивные сиюминутные потребности.

…Когда говорят об исключительности нашей цивилизации во Вселенной — в это тяжело поверить. Мне кажется, разумная жизнь вне Земли существует, хотя она может сильно отличаться от нашего понятия «разумная жизнь». Отрицать существование разума за пределами нашей планеты — значит, по сути дела, потакать мещанству, более того — проявлять своего рода научное мещанство».

«Научное мещанство»… Это что-то новое. Надо бы обдумать, что это такое.

…Листки в клеточку, вырванные из блокнота (знаете, есть такие — крепятся проволочной спиралькой). Почерк округлый, напоминающий женский. Правда, не такой ровный, какой обычно бывает у женщин. Музыкант из Гомеля, двадцать пять лет:

«Интерес к внеземным цивилизациям периодически то возрастает, то затухает. Сейчас положение странное: наука впервые по-настоящему занялась этой проблемой; казалось бы, и мы все как никогда должны ею интересоваться, этот интерес должен стать частью нашей духовной жизни, но нет, у нас интересы другие — купить автомобиль, видеомагнитофон, одеться во все фирменное… Вроде бы не должно одно противоречить другому, но у нас почему-то противоречит.

Мне возразят: при чем здесь духовная жизнь, если сами же ученые, по крайней мере часть их, уверены, что никаких ВЦ скорее всего нет, а все эти исследования — просто-напросто теоретические упражнения? Если так, к духовной жизни в широком понимании они, конечно, не имеют отношения, но я не верю, что звездное пространство над моей головой лишено разума. Я не верю, что мы единственные, кто наделен способностью осознавать свое существование С какой стати нам быть избранниками во Вселенной? Вернадский смотрел на разум как на геологический фактор, равный по своему значению стратиграфическому и тектоническому факторам. Но, думаю, можно рассматривать разум и как фактор космологический».

…Письмо студентки из Воронежа:

«Меня очень заинтересовала ваша анкета. Вопросы, поставленные в ней, кажутся мне весьма значительными. Но, к сожалению, не все люди достаточно серьезно относятся к этой теме. С интересом читают фантастику, но стоит заговорить о внеземных цивилизациях всерьез, как видишь ироническую улыбку. Есть, мол, дела поважнее. Я с этим со-вер-шен-но не согласна! Абсолютно уверена, что если не я, так мои дети или внуки доживут до встречи с инопланетянами, хотя бы заочной. Ну, может быть, еще позже это будет. Но это будет! Человеку просто необходимо верить и знать, что у него есть братья по разуму!»

Вот это мне близко! Не знаю, как насчет братьев, а сестру по разуму я нашел. Правильно пишет: необходимо верить и знать… Знать бы еще только, зачем это необходимо. Отчего я, например, ощущаю такую потребность? Может быть, это просто какая-то болезнь, какой-то заскок, как говорит Лида? Однако вот ведь — не один же я такой. Встречаются и другие, кому необходимо верить и знать. Вот и эта девушка… Правда, ей только девятнадцать. Быть может, у нее это скоро пройдет. Я же почти вдвое старше…

…Автор следующего письма фигурирует у меня, в моих черновых листочках, как Стыдливый. Чуть ли не через каждую строку у него эта стыдливость проглядывает:

«Разумная жизнь не является уникальной, существующей только на Земле. Земляне должны краснеть от одной мысли, что они уникальные… От контакта с другими разумными существами мы в первую очередь испытаем чувство огромного стыда, постигнув наконец, что у нас нет никаких оснований объявлять свой разум «могучим» и «всесильным».

Философ из Горького. Сорок пять лет.

Что ж, способность стыдиться не самая плохая человеческая способность. И если мы в самом деле испытаем стыд в момент нашей встречи с инопланетянами (или в момент, когда установим с ними связь), значит, мы не так уж плохи. Стоило бы и друг перед другом нам почаще стыд испытывать. Мне, например, — перед Лидой. Только как этому научиться? Взять и с завтрашнего дня начать стыдиться за свою черствость, за свой эгоизм, за свою житейскую безалаберность? Нет, этому с детства надо было учиться. А теперь поздно. Почему поздно? Может быть, ты для того и хлопочешь об этих инопланетянах, чтобы перед их лицом, перед лицом знания о них, о том, что они есть, научиться чему-то такому, чему не научился прежде?..

…Следующий читатель отмечен в моих записках под условным именем Оптимист. Между прочим, немного же человеку надо, чтобы сделаться оптимистом: ухватился за какую-то идею, которая кажется неоспоримой, и вот уже готово — целая система воззрений. Впрочем, бывает и наоборот: сначала у таких людей воззрения следуют, а уж потом они ищут для них обоснований. Во всяком случае, мой Оптимист — скорее всего оптимист по своей природе, по характеру. Опровергни один его аргумент, он тут же другой придумает, но от своего не откажется. Вот он пишет: