Вместо этого мне приходилось выполнять задачи акционеров, начисто лишенных романтических переживаний. Подписывать меморандумы о взаимопонимании с людьми, которых совершенно не волновали мои представления о смысле жизни. Решать проблемы вложения денег в ПИФы и другие хитроумные финансовые фонды, которые в будущем не могут принести ничего, кроме хронических убытков.

Наконец, в прошлом году меня окончательно добил кризис. Он просто неимоверно стал давить на психику.

Не будь у меня столько денег, мне бы и в голову не пришло следить за новостями. Я беспокоился бы из-за всего этого не больше, чем моя бабушка, которая в ответ на все разговоры о кризисе только смотрит на меня невидящим взором и продолжает разглагольствовать о том, как плохо поднялось у нее тесто по сравнению с 1913 годом.

Биржевые котировки снижались ежедневно, и все вокруг меня говорили только об этом. Один за другим передо мной возникали мои друзья и знакомые, и каждый считал своим долгом оповестить, как мудро он извлек свои сбережения из акций буквально накануне обвала. С хитрой миной все они являлись ко мне в офис, пили зеленый чай и мудро улыбались, радуясь собственной прозорливости и делая безошибочные прогнозы разной степени срочности. А потом с легким надрывом в голосе просили зайти в Интернет и узнать последние новости с рынка, однако сообщения о новых рекордах падения почему-то повергали их в уныние.

Под конец, само собой, мне стало казаться, что на фондовом рынке остался я один, поэтому и принялся обзванивать тех, кого еще не слышал с момента начала рецессии, убеждая их, что уж я-то свои деньги вытащил из финансовой пропасти давным-давно.

На работе тоже все пошло вкривь и вкось. Проблемы компании, страдающей от бесконечных маржинколлов{ Маржин-колл – от англ. margin call – требование возврата долга кредитору, обусловленное определенным уровнем цены акций компании-заемщика. Если акция упала до предусмотренного кредитным договором уровня, заемщик обязан вернуть кредит (или часть его) досрочно.} и хитроумных требований кредиторов, немедленно стали проблемами всех ее сотрудников.

Мои любимые международные проекты начали сжиматься, как шагреневая кожа, и с такой же скоростью а трудностей, наоборот, прибавилось. Неудачи приходилось объяснять представителям зарубежной прессы и органов власти, и с каждым днем делать на лице благостную мину в ответ на вопрос о финансовой состоятельности «Омеги» было все сложнее.

В довершение бед снова начались корпоративные войны, и активы «Омеги» обросли судебными исками злоупорных конкурентов по всему земному шару. Юристы ликовали – их роль в компании росла с каждой апелляционной жалобой, а самый безумный участок работы, как обычно, доставался мне. И на каждом заседании правления я вынужден был констатировать, что мировая пресса клеймит «Омегу» без зазрения совести, а затем и отвечать на вопросы о том, чем, собственно, занят вверенный мне департамент...

– Я не понимаю – а чем, собственно, занят твой департамент, Алексей? – ехидно поинтересовался Смольский, переключившись на меня после того, как закончил распекать юристов, безопасников и маркетологов. – По-моему, мы проигрываем «Триреме» вчистую. Я уже пятый месяц читаю в газетах чернуху о нашем «Шмелле», и это в ситуации накануне его продажи! Теперь они натравили на «Шмелл» налоговиков с их бесконечными проверками, каких-то недоумков из службы финансового оздоровления, на нас поступают идиотские жалобы в антимонопольный орган!

– Женя, – примирительно заметил я, – ну ты же знаешь, что они работают сами, без нашей помощи. Мы не занимаемся проектами «Шмелла».

– Так вот, если ты хочешь знать мое мнение, пора бы нам уже заняться этими проектами! – заявил, сверля меня взглядом, Смольский, нервно посмотрел на часы и отпил из бутылки холодного чая.

У принадлежащей «Омеге» компании, второго по величине в России интернет-провайдера «Шмелл», действительно назревали крупные проблемы, за которыми со скрытым злорадством следили все сотрудники моего подразделения. Корпорация «Трирема», первый по величине интернет-провайдер, полгода назад начала в прессе, Интернете и органах власти успешную кампанию по дискредитации своего основного конкурента. В прессе засветилась информация, что «Шмелл» задрал тарифы для населения – как будто «Трирема» их не задирала. Возбудились какие-то рудиментарные общественные организации, вечно греющие руки на корпоративных войнах. И посыпались жалобы в регулирующие органы с просьбой проверить, соответствует ли Закону о защите прав потребителей размер шрифта в рекламных объявлениях «Шмелла». Налоговые проверки посыпались как из рога изобилия, и шмелловцы уже несколько раз жаловались нам, что работа региональных отделений оператора парализована налоговиками, изъявшими какие-то важные бумаги.

Я доложил Смольскому, что на «Шмелл» осуществляется наезд международного масштаба. Скоро, по всей видимости, пойдут в ход депутатские запросы, предписания о защите конкуренции, штрафы за доминирующее положение на рынке, а за ними недалеко и до уголовных дел и пикетов тысяч обманутых абонентов возле центрального офиса «Шмелла». А «Трирема» все это с удовольствием сольет куда-нибудь в Financial Times, и котировки «Шмелла» на лондонской бирже, которые и так уже пребывают на уровне ниже плинтуса, просядут до абсолютного нуля.

– А ведь скоро, – напомнил я, – пройдет тендер на новую лицензию в Марокко, в котором участвуем и мы, и «Трирема», и если «Шмелл» не подсуетится там с местными властями – а суетиться это мохнатое животное не умеет, – то не видать им перспективного марокканского рынка как своих ушей.

Смольский сначала махнул было рукой, но когда на следующей неделе я принес ему целых три депутатских запроса, написанных так, как будто все депутаты Госдумы пользуются услугами единой и неделимой секретарши, он позвонил акционерам. Акционеры потребовали справку. Я сделал им справку. Потом приехал директор «Шмелла», сомнамбулическое создание без признаков шеи, и попросил составить план, который потом согласовывался две недели в недрах компании. Все это время продолжался сбор урожая депутатских жалоб, а в Интернете было торжественно открыто блоговое сообщество fuckshmell.livejournal.com, мгновенно завоевавшее популярность у отраслевых журналистов, индивидуальный стиль которых я безошибочно распознавал в едких постах этого нового блога.