— Где вы держите Сумарокова?!

— Н-не знаю! Какого…

Оказалось, газу он прибавил недостаточно.

— Знаю, знаю, я скажу!.. Вон тот цех справа, с красными воротами!.. Внутри железная дверь и лестница вниз!..

Больше от него ничего не требовалось, Никитич снова приоткрыл дверь «урала», позволив охраннику вынуть пальцы.

Двое охранников, находившихся на территории, стали стрелять по колесам. Одному из них я прострелил ногу, другому испортил внешность, использовав все ту же универсальную дверь. Мощный бампер «урала» выбил деревянные ворота просторного, как ангар, цеха с длинным рядом громоздких прессов и емкостей.

Мы выскочили из кабины, но цех охранялся изнутри. Я успел укрыться за пресс, услышал слева автоматную очередь в ответ на выстрел охранника — оказалось, что это Никитич, откатываясь от «урала», стреляет одновременно из двух «Макаровых».

Раздался душераздирающий крик. Один из бандитов упал, другой вышел с поднятыми руками.

— Пуля!.. Гаврош!.. — крикнул Никитич. — Взять его!..

Брат и сестра Баскервилей выскочили из кузова и помчались в атаку. Охранник упал, закрыл голову руками, но это не помогло — в стороны полетели клочья одежды.

— Убери!.. Собак убери!.. — барахтался он.

— Где Сумароков?! — на бегу крикнул Никитич.

— Я покажу! Покажу!..

— Пуля, Гаврош! Фу!

Я выстрелил в замигавшие лампочки охранной сигнализации.

Красная железная дверь, к которой привел нас покусанный экскурсовод, была заперта.

— У кого ключ?!

— У Миляева…

Ключ для запирания двери, оказавшейся герметической, был мудреным, пришлось прибегнуть к помощи «Макарова», а затем и лома. На вскрытие мы потеряли минуты полторы…

Я никогда не думал, что розы могут пахнуть смертью.

Погреб чем-то походил на винный в Абрау-Дюрсо, только вместо бочек здесь стояли глубокие эмалированные чаны, наполненные ароматическими веществами. Запах стоял плотной стеной, погреб давно не проветривался.

Пуля с Гаврошем попятились и убежали наверх, отфыркиваясь и скуля.

Володя лежал на топчане, лицом вниз, свесив голову — будто нюхал что-то на цементном полу. Видимо, за шестнадцать часов в этой пыточной камере он нашел точку, где концентрация эфирных масел была наименее токсична. Он был без сознания, но дышал. Когда мы его вынесли наверх, даже попытался открыть глаза.

Мы раздели и положили его на теплую бетонную плиту на солнце, я направил на него струю из пожарного шланга.

— Ни… че… го… не ви… жу… — пошевелил Володя распухшими губами.

— Надо в больницу его, Никитич!

— Пить… Пить…

Воду организм его совершенно не принимал, как только Володя пытался сделать глоток, начинал задыхаться, тело содрогалось в конвульсивных приступах рвоты.

— Поехали!..

Я не мог понять, почему на территории никого нет, потом сообразил, что сегодня суббота.

— Он сказал, на территории двадцать человек? — спросил я у Никитича. — Зачем парфюмерному заводу взвод охраны?

— Смотри!! — В глубине между цехами промелькнула голубая машина.

— Кто это?! — крикнул я охраннику, которому не давали ступить шагу собачки. — В голубой тачке кто?!

— Миляев.

— Все-таки доехал твой технолог! — сказал Никитич. — Помоги…

Мы погрузили Сумарокова в кузов. Никитич вывел грузовик на территорию. Миллион алых роз в чанах, это серьезно — запах переходил в вонь, вонь — в смрад. Ожог слизистой, испорченные почки, потеря голоса, слепота…

— Вези, Никитич! Я тебя догоню! — крикнул я на бегу.

Пуля и Гаврош бежали рядом. Дорогу к цеху, возле которого стояла голубая лайба Миляева — а это был «ниссан», — мне загородил старый знакомец, которого начкар привел с собой из города. «Борз» я узнал раньше, чем его, поэтому выстрелить не дал. Четыре пули — во все конечности — на два шага, в общем, неплохой результат.

Наконец у меня появилось серьезное оружие. Обыскав раненого, я не нашел перевязочного пакета, поэтому забрал у него ВЧ-передатчик, рожок к «борзу» и оставил барахтаться на асфальте.

Если бы не собачки, склад готовой продукции, который я принял за цех, взлетел бы на воздух: за картонными коробками, мешками, бутылками с эфиром и маслом Миляева мне пришлось бы искать весь день. Собачки накрыли его, когда он минировал цистерну со спиртом.

Отправив его в глубокий нокаут, я прихватил взрывное устройство, надел на него наручники, позаимствованные у него же, и волоком потащил к голубому «ниссану». Пуля и Гаврош послушно уселись на заднее сиденье. Миляева я уложил на пол.