— Ой, прости, Баль. Совсем уже… — Шу смутилась. После того, как она собственноручно выкупила Балусту у бродячего цирка и сломала её ошейник, пообещав, что никто и никогда больше не посмеет нацепить на неё эту мерзость, предложить ей самой кого-то купить… Шу сама от себя не ожидала такой бестактности. — Пойду, разберусь по-быстрому.

Шу сунула в карман штанов кошель с десятком золотых и спустилась вниз. Бие Биун опять суетился и кланялся. Её Высочество состроила надменную физиономию, устремив на торговца нетерпеливый взгляд.

— Ну и где же?

— Ваше Высочество, не извольте беспокоиться… они здесь, за дверью. Угодно ли посмотреть?

— Мне нужен один. Сколько?

— Десять золотых, Ваше Высочество, — наглый торговец назвал сумму раз в пять-десять большую, чем стоили каторжники, и в три раза большую, чем обычно получал с принцессы.

— Мне нужен каторжник, а не фрейлина. Если у вас нет сегодня осужденных, приходите в другой раз.

— Ваше Высочество, посмотрите сами. Два экземпляра, вам непременно понравится!

— Сколько лишних слов, Биун. Я не собираюсь переплачивать.

— Конечно-конечно, Ваше Высочество, как вам будет угодно.

Работорговец попятился к дверям и распахнул их. Стражники втолкнули в комнату двоих, швырнув их на колени.

— Я же сказала… — принцесса уже махнула рукой, веля Биуну убираться, но застыла на месте.

Поначалу она заметила только, что оба очень молоды и довольно красивы, но в следующий момент замолкла на полуслове, пораженная увиденным чудом.

Торговец привел мага. Настоящего Светлого. Редчайшего, необыкновенного золотого цвета аура, оплетенная белыми и черными нитями. Искусство, жизнь и смерть. Шу не подозревала, что бывает такое сочетание. Маг явно необученный, похоже, даже и не знающий, что он маг. Будь у него возможность пользоваться силой, он бы не позволил надеть на себя рабский ошейник. Скорее всего, поэт или художник, а, может быть, музыкант.

Шу внимательнее присмотрелась к сияющему облаку, окутывающему его. Черные и белые нити, строго ограничивающие золотистую сердцевину. Точно по учебнику, не пробудившаяся и неосознанная магия.

Нет, неправильно.

Юноша поднял взгляд, и то, что казалось надежно связанным черно-белой паутиной, вырвалось и устремилось к Шу.

Словно весенние солнечные лучи искристым трепещущим теплом коснулись её. Весь мир вокруг поблек и пропал, стоило Шу встретиться с ним глазами. Аквамариновые, широко распахнутые водовороты, затягивающие в неизведанные глубины. Полные удивления и восторга.

Злые боги, восторга? Не ужаса и отвращения, не страха и страдания, а восторга? Будто перед ним сказочная фея?

Шу заворожено приблизилась к юноше, опасаясь, что вот сейчас он опомнится, поймет, кто перед ним на самом деле, и прекрасное наваждение развеется. Но он продолжал смотреть на неё с доверчивым восхищением, и Шу робко коснулась сначала его мокрых волос, затем виска…

Показалось, или он и вправду улыбнулся? Боги, как же он красив… светлая нежная кожа, брови вразлет, твердые скулы и упрямый подбородок, прямой нос и четко очерченные яркие губы. И светлые длинные волосы.

«Интересно, какого цвета?» — подумала Шу, легчайшим прикосновением Воздуха высушивая пряди. Они оказались в точности, как его Искусство, золотые и сияющие.

Шу, позабыв обо всем, запустила обе руки в мягко струящиеся пряди, ловя удивительное ощущение… она не знала, как его описать.

Будто мириады стрекозиных крылышек щекочут кожу.

Теплые волны прилива поднимают и тянут за собой.

Воздух бурлит и клубится ласковыми искрами и тихим нежным шелестом.

Нет на свете места безопаснее и роднее, и мир вокруг ярок, звонок и прекрасен…

И хочется петь, и танцевать, и дарить всем подарки, и делать бессмысленные и приятные глупости.

Шу, не отводя взгляда, касалась его бровей, скул, перебирала волосы… от юного мага исходил жар, расплавляющий разум.

И казалось, что он тянется к ней, трется щекой о руку, ловит горящими приоткрытыми губами пальцы. Или не казалось? Но ведь так не бывает?

Шу стояла растерянная и счастливая, не замечая удивленных взглядов торговца, полностью захваченная происходящим чудом. Она не понимала, почему этот юноша не боится, а позволяет прикасаться к себе, и сам ластится, словно котенок.

Она не заметила довольной ухмылки бие Биуна, когда, с трудом оторвав взор от синих манящих озер, кинула кошель с десятком монет и жестом велела убираться. Она не знала, сколько прошло времени, пока она прислушивалась к прерывистому дыханию и биению жилки на виске, мучимая одной лишь мыслью — как сохранить, как не лишиться нежданного дара богов.

Вместе с осознанием драгоценности подарка на Шу обрушилось понимание хрупкости и случайности этой встречи. Печаль скорой потери, невозможности… почти невозможности продолжения. Ощущение сопротивления — обстоятельств, чужой воли, судьбы…