Старик умолк. Рови задумался.

– Не мог бы ты, учитель, назвать мне этих богов? – наконец робко попросил Рови. – Ну… не всех – ведь их, верно, очень много? – а хотя бы… двух-трех?

– Те, другие старцы, юноша, не удостоили бы тебя вниманием и ответом. Я же назову имена некоторых богов. Думаю, небо не рассердится на меня…

В эту самую минуту и учитель, и ученик услышали мощный нарастающий шум.

Ученик встревожился. Учитель объяснил:

– Начинается сильный ливень… Думаю, он не в наказание за то, что я намерен назвать по именам богов. Ливень – всего лишь результат работы природных сил, а совсем не гнев Божий. И ты, Рови, когда-нибудь станешь объяснять людям происхождение природных явлений не как гнев или благодать Божью… Надеюсь на это…

– А у нас не полагается называть Бога по имени, – вспомнил Рови и, подумав немного, прибавил: – Когда-нибудь я найду причину такого запрета.

– Так вот слушай, – продолжал гуру в нараставшем шуме дождя и еще какого-то грохота, – имена богов тебе называю. Это Брахма, Шива и Вишну… Самые главные… Еще есть много других. Но вот эти – самые, самые… Не тревожься, это грохочат там камни, обвал камней. Горе тому, кто попадет под него… Завтра утром увидишь, как изменилась картина ближайших мест… Так вот боги… Брахма – верховный бог, создатель всего сущего, то есть неба и земли и всех живущих на земле. Шива – разрушитель созданного Брахмой мира. Разрушать созданное необходимо. Надо освободить место для новых творений. И вот третий бог – Вишну. Он как бы всемирный дух. Все три бога хоть и разные, но живут в единстве. Шива не кто иной, как сын Брахмы. Вишну – Святой Дух этих двух богов. Но он же – и сам по себе. Стало быть, три названных мною бога – это Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух. Значит, Троица, или Тримурти.

Рови с опаской посмотрел на старца и осторожно спросил:

– Гуру, разве кто-нибудь из простых людей может понять такое, ну… все вот это?

Гуру вдруг рассмеялся, чего уж Рови никак не ожидал, – рассмеялся весело и искренне:

– Ты попал в самую точку. Никто, если он в здравом уме, не может понять это. Потому и Сиддхартха не признавал Тримурти. Ему ведь открылась вся картина жизни, и тогда он стал Буддой… Хотя, знаешь, друг мой, может быть, в этом триединстве что-то и есть. Ну, например, Тримурти – это единство всего в природе… Нет, я все-таки, пожалуй, согласен с Просветленным.

Внезапно гуру умолк. Рови тоже больше ничего не хотел ни спрашивать, ни слушать. Оба устали и начали готовиться ко сну. Каждый подобрал к себе побольше сена из общей кучи, постелил одежду и улегся поудобнее. Рови лег ногами к затухающему костру. Старик велел ему ноги отодвинуть подальше от горячих углей.

– Нагреешь ноги – придут к тебе во сне разные страхи да страшила, – предупредил учитель. – Лучше грей себе спину. Но никогда – голову или ноги.

Старик скоро заснул. Он не храпел, а как-то жалобно, будто беспомощно постанывал. Рови не спалось, хотя он и очень устал – и от впечатлений дня, и от рассказов гуру. Правда, он все-таки ненадолго заснул. Пробудившись еще не полностью, он понял, что видел сон. Он увидел мать с отцом, почему-то сидящих на верблюде. Он открыл глаза, как бы желая – во сне же! – получше разглядеть родителей, и вот уж сна ни в одном глазу! Что теперь делать? До рассвета еще очень далеко. Остается лежать и о чем-нибудь думать. «Я еще только у порога храма истины, – сказал себе Рови. – Но и войдя туда, буду лишь в начале постижения истины. Как же так получилось у Сиддхартхи? Ему вдруг в один миг открылся весь порядок вещей во Вселенной. Может ли так быть или врут люди про Будду? Или… обманывает гуру?»

Рови ворочался на охапке сена. «Что же ты хочешь, милый юноша? – будто бы говорил ему чей-то голос. – Хочешь получить все сразу и пользоваться этим все последующие годы? Но когда ты пустился в странствие, тайком оставив родительский кров, думал ли ты о мгновенном постижении истины? Ты хотел повидать мир, узнать жизнь, а уж дальше посмотрим, думал ты. Разве не так? Нет, о таком ты тоже не загадывал. Просто хотел жить и удивляться новому. И правильно! Не нужно вовсе юноше казаться мудрым старцем. Не к лицу это и такому красивому мальчику, как ты, Ровоам бен Ровоам…»

Он все-таки заснул. Уже под утро. А пробудился от солнечного света. Старец так устроил вход в пещеру, что утренние лучи светила доставали до самой ее глубины. Освещенное жилище уже не казалось таким убогим, как накануне. Оказывается, здесь совсем неплохо жить.

Старик был уже на ногах. Вернее, на коленях. Обратив лицо на восток, он молился. Веки гуру были приспущены – наверное, так нужно молиться, а может быть, и от яркого солнца щурился старик.

– Вставай, юноша, – не меняя позы, позвал старик. Значит, молясь, он еще и следил за спящим. – Бог уже давно проснулся и одаривает мир неиссякаемым светом.

– Разве солнце – Бог?

Не поднимая глаз, гуру отвечал:

– Бог – это все, что нас окружает.

– Правильно, учитель, – оживился Рови. – Я тоже так думаю… Сегодня ночью я додумался до этого.

– Ну-ка, ну-ка… – Не вставая, старик на коленях проковылял поближе к Рови. – Как же ты пришел к такой мысли?.. Хочу послушать… Я много говорил, а ты – молчал. Теперь говори-ка ты… Хотя забавно все же: не ученик слушает гуру, а наоборот. А впрочем, нет ничего плохого в том, что я послушаю твои рассуждения. Не из таких я, друг мой, кто считает, будто от молодежи ничего полезного не услышишь. Совсем нет. Сиддхартха был еще очень молод, когда сделался Просветленным и начал учить людей. А среди них были и дети, и юноши, и зрелые мужи, и старцы… Ну говори, рассказывай… повествуй своему гуру.

– Не станешь смеяться, учитель? Если не станешь – расскажу.

– Бывает, ученик такое загнет, – улыбнулся старик, – что трудно удержаться.

– Ты сказал «загнет». Что это значит?

– Ах, Всевышний! – гуру развеселился. – Не догадываешься? Так говорят, когда услышат что-нибудь небывалое. Ладно, слушаю.

Он уселся поближе к Рови.

Юноша начал рассказ:

– Понимаешь, учитель… нашему народу, то есть иудеям, священники рассказывают, что очень и очень давно у нас предводительствовал человек по имени Моше Рабейну. А народ наш тогда был маленький, вернее, малочисленный. Всего-то несколько семейств. Жили тогда в Египте, были, можно сказать, рабами. И Моше добился разрешения фараона и вывел наш народ из Египта. Моше вел людей на новые земли. Однажды все остановились у подножия горы. Из нее шел дым. Моше сказал людям, что на горе обитает Бог нашего народа. Он, мол, там, на вершине, развел большой костер и ожидает его, Моше, когда тот поднимется наверх и выслушает Бога. Пророк отправился к горе. Не было его несколько дней, а когда он воротился, то объяснил всем, какие правила поведения для народа он узнал у Бога. Весь народ с этого дня должен был подчиняться этим правилам. Все знают теперь правила, их только десять… Хорошо… Я рассуждаю так. Наш Бог жил на горе… А вот когда мы с караваном ехали сюда, в Индию, по дороге проходили и Вавилон, и Ассирию, и Элам. В каждой стране были свои боги… Дядя Симеон, купец, мне рассказывал о каждом боге… Он вообще много знал, дядя Симеон. Потому что много видел… Я оставил караван. Хотел почувствовать землю своими ногами, а не созерцать ее с высокого хребта караванного верблюда…