Заложив руки за спину, тот с кривой улыбкой наблюдал за потугами Мартынова. На вершителя судеб даже в своей дорогой одежде, безукоризненно отглаженной, Афанасий не тянул, но вот хребет сломать вполне мог.

– Надеюсь, Герасим Витальевич, ты на нас не в обиде, что мы тебе машину поцарапали? Знаешь, как-то стихийно получилось.

Мартынов подавленно молчал, перевес сил был явно не на его стороне. Не биться же врукопашную с этими ребятами, они ведь способны и ноги поотрывать. Теперь он вспомнил, где именно встречал человека с металлическим прутом: в проходной офиса! Правда, сейчас вместо черного костюма с галстуком на нем были коричневая кожаная куртка и спортивные брюки, столь неузнаваемо изменившие его. А потом, ведь за Мартыновым не водилось привычки запоминать обслуживающий персонал: когда заходишь в подъезд, разве запоминаешь, в какой именно цвет выкрашены его стены?

– Хотя чего тебе обижаться, – продолжал Авдеев. – Она ведь тебе не принадлежит.

Оба охранника стояли рядом с Мартыновым (явно не случайно), один из них был вооружен все тем же металлическим прутом. А размахивать этой штукой, как успел убедиться Мартынов, он умел прекрасно.

– И знаешь почему?.. Потому что ты купил ее не на свои деньги, а на деньги Ефимцева.

Только сейчас до Мартынова начинал доходить смысл происходящего. То, что минуту назад казалось ему абсурдом, дурным сном, теперь приняло форму реальности. Никогда прежде он не чувствовал себя столь беззащитным.

– Я позвоню Ефимцеву, надо выяснить это недоразумение...

Авдеев отрицательно покачал головой; он вдруг стал вежлив и официален:

– Ничего не выйдет. Вы уволены. У нас достаточно материала, чтобы возбудить против вас уголовное дело. Вы систематически воровали у Ефимцева на протяжении последних лет. Если вас интересует, у нас есть записи ваших телефонных разговоров. Все это мы можем предъявить на суде.

Мартынов сник.

– Меня невозможно уволить, на мне числится половина имущества компании.

– Вас не должны тревожить такие мелочи. Сейчас вы все перепишете на Ефимцева.

– Я никогда этого не сделаю.

– Герасим Витальевич, давайте не будем трепать друг другу нервы. Все решено! Обратного пути не существует. Я так думаю, лучше дожить в бедности до самой старости, чем помирать молодым, но очень богатым. Мне предстоит сегодня сделать еще массу важных дел, так что не хотелось бы терять время и размениваться по пустякам. А потом, хотелось бы как следует выспаться перед завтрашним рабочим днем. Он будет тяжелым.

– У меня нет с собой бумаг...

– По этому поводу вам тоже не стоит беспокоиться. Все необходимые документы мы взяли с собой. Мне нужна только ваша подпись. Мы, конечно же, могли бы ее подделать, но я принципиально против всякого рода подлогов и незаконных акций. – Афанасий Авдеев кисло поморщился. – Все должно оформляться законно. Думаю, вы не будете возражать, Герасим Витальевич, если мы сейчас пройдем в нашу машину?

Авдеев говорил весьма деликатно, но иначе, как издевательством, подобную манеру не назовешь. С обеих сторон Мартынова подпирала охрана, лишая возможности побега. Кто-то небрежно, явно поторапливая к дальнейшим действиям, слегка подтолкнул его в спину. Ага, значит, есть еще и четвертый. Странно, что он не заметил его прежде, наверняка тот стоял за машиной.

Обреченно, как невиновный человек, приговоренный к эшафоту, он двинулся к массивному внедорожнику, стоящему чуть поодаль. Замешкался малость, словно ожидал любезности в виде услужливо распахнутой двери. И, догадавшись, что подобного не случится, потянул на себя ручку.

В салоне автомобиля было просторно и прохладно, будто в склепе. Мартынов невольно поежился от пришедшего на ум сравнения. Устраивало лишь кресло, мягкое и невероятно удобное, впрочем смахивающее больше на электрический стул. Авдеев уже щелкнул замками портфеля, действовал он, как заправский клерк из заштатной конторы: шелестел ворохом бумаг, деловито вытянув губы трубочкой, несколькими легкими ударами о крышку портфеля выровнял вылезающие листы.

Разложил аккуратно бумаги на три стопки.

– Вам нужно будет подписать вот здесь, – показал он концом ручки в угол страницы. – Потом вот здесь... И вот здесь.

– В салоне темно, – невесело буркнул Мартынов. – Мне нужно прочитать, что здесь написано.

– А вы большой оригинал, – хмыкнул Авдеев, передавая ему ручку. – Впрочем, я всегда уважал профессионалов, должны же вы, в конце концов, понимать, что теряете.

Щелкнув тумблером, Афанасий включил в салоне свет. Едва Мартынов прочел первые несколько строчек, как его невольно бросило в жар. Он даже приподнялся, словно и вправду сидел на электрическом стуле и почувствовал первый разряд. Ему стало жарко. А ведь какую-то минуту назад его просто колотило от холода.

Ворот рубашки сделался необычайно тесным, того и гляди, удавкой пережмет гортань. Он судорожно расстегнул пуговицу, ослабив давление. Дышать стало легче, а разбежавшиеся было мысли приняли направленный характер.

– Вы хотите, чтобы я это подписал?

– У вас просто нет другого выхода.

– По этому договору я теряю все… даже то, что оставил себе на черный день.

Охранники стояли снаружи и о чем-то энергично разговаривали. Пару раз через плотно закрытые окна прорывался приглушенный смех. Авдеев давал понять, что существуют вещи, о которых нижнее подразделение знать не должно.