– Э, да он не умер!

– Эй, на башне! Грязно работаете, он живой!

– Ну так помогите нам и ему, сделайте доброе дело! – заорали в ответ.

– Вам пособить мы завсегда согласны. Все люди братья, все должны помогать друг другу!

– Так ведь он же не человек!

– А тогда кол ему в брюхо, и пусть корчится! Вот колышек хороший, навострить только! – лез с советами какой-то урод в вонючей дерюге.

Посмотреть на самоубийцу протиснулась и нагая наездница – ее лоснящаяся тугая кожа стала пятнистой от сажи, плащ был уже другой, алый, меховой, широкий, между колен болталась, свисая с серебряного пояса, хрустальная статуэтка единорога. От Годивы исходил тошнотворный запах бараньего жира и лилейной настойки.

– Глаза ему лучше выколоть! И язык отрезать! – прохрипел кто-то у нее над ухом. По лицам простолюдинов бродили розовые и рыжие сполохи.

– Эй, так не пойдет. Так не пойдет. Слушайте меня, а не то я закрою на неделю все дома на Куок. – Она одной ногой переступила через лежащего, остановилась и уперла руки в скользкие крутые бока. – Я его знаю. Это деверь королевы. Убивать его нельзя.

– Почему?

– Потому что, как ни крути, он королевский сродственник.

– Да королева от таких сродственников…

– Вот выздоровеет, пусть сама решает.

– Да не поправится она! – зашелся кто-то нетрезвым рыдающим криком. Не поправится!

– Поправится. Как пить дать. Она у нас сильная. А этого надо отнести в собор главный. Пусть он там всю ночь за королеву молится.

– Да ей от такой молитвы только хуже будет!

– Не будет. Молитва – не заклятие. Что во храме Божьем скажется – все во благо. Ну? Хороша выдумка, а? – Она повела плечами. Пресыщенные обилием убийств хаарцы не имели сил противостоять ее доводам, подкрепленным выставленными напоказ прелестями. К тому же все смутно чувствовали, что такая гульба требует достойного завершения, а иначе грош ей цена.

– А кто будет его тащить? Не мы же?

– Найдите кого-нибудь, кто из них еще уцелел. Пусть они и тащат!

– Это ты устроил? – Раин метался из угла в угол, волосы его развевались, комната была ему тесна, он был вне себя и не знал, на ком или на чем сорвать злость. Под ногами, шурша, катались пергаментные свитки. Ниссагль сидел на столе, обхватив руками колени, в той же позе, в какой сидят каменные уродцы на крышах. И лицо у него было такое же безразличное, неподвижное, каменное. С пустыми глазами.

– Что я устроил?

– Ты еще спрашиваешь? Открой окно, если оглох! Все церкви бьют в набат, везде горит, чернь истребляет Этарет на Дворянском Берегу, а рейтары попрятались по закоулкам. Кто еще в Хааре мог такое устроить?

Ниссагль молча показал пальцем на потолок так, как показывают, призывая небо в свидетели. Потом ответил:

– Клянусь, моей руки близко не было в этом деле. Они сами как-то с Божьей помощью это устроили.

– Палач Канц холостит подряд всех пойманных мужчин! Повсюду бегают обвешанные серебром голые шлюхи! А стража-то, стража и ухом не ведет!

Ниссагль медленно улыбнулся.

– За стражу в городе отвечаю не только я. Это во-первых. Во-вторых, хорош бы я был начальник Тайной Канцелярии, если бы послал своего палача участвовать в мятеже. В этом случае меня можно было бы без объяснений отправлять в опалу. В-третьих, стража защищает народ, а если этот последний в защите нужды не испытывает, то стража бездействует.

– Но Этарет?..

– Они же не люди. – Безжалостная улыбка появилась на лице Ниссагля. Чем больше служу здесь, тем больше в этом убеждаюсь.

– Н… – начал Раин.

– Я знаю, что творится в городе, и не буду ничего предпринимать, перебил его Ниссагль. – Вы еще что-то мне хотите сказать, камергер?

Раин открыл было рот, собираясь что-то ответить, но тут без стука зашел Зих, подручный Канца. У этого малого было на удивление приятное лицо. Через непритворенную дверь донесся тихий надрывный звук – то ли стон, то ли скуление. Раину стало не по себе.

– Я что, второй день должен это слушать? – неожиданно усталым голосом спросил Ниссагль.

– Я как раз хотел спросить про этого… Там костоправам делать нечего. Может, водички дать, чтоб не мучился?

– Дай. Но какого дьявола ты тянул с этим два дня?

– Ну… Так получилось. – Зих неопределенно улыбнулся.

– Вы это о ком? – почему-то шепотом спросил Раин.

– О мальчишке. Я был зол и приказал его не щадить.

– М-можно посмотреть?

– Зачем вам это? – Ниссагль пожал плечами и кивнул палачу:

– Зих, проводи.

Провожать пришлось недалеко, до Покоя Правды. Зих снял со стены факел, осветил дерюгу в углу, откинул край. Раин зажмурился и отвернулся.