Самолет быстро снижался. Джерри вскинул голову. Он почувствовал, как буйки коснулись гладкой поверхности воды, медленно обретая точку опоры после того, как он выключил двигатель и выпустил элероны. Самолет чуть-чуть качнулся на волне. Тогда Джерри снова включил двигатель и повел самолет к внушительной мраморной пристани.

Пристань была совершенно пустынна. Рекламные щиты, магазины, немногие административные здания максимально пострадали от недавнего урагана. Чтобы отразить атаки Пакистана и привлечь туристические лайнеры, последнее индуистское националистическое правительство выстроило у моря эти массивные мраморные стены и монументальные причалы, каждый из которых посвящался одному из главных божеств. Но огромные медные статуи развалились на части, когда пьедесталы рухнули в бушующий океан. Над водой возвышалась массивная голова Ганеши – часть уха, глаз и бивень; все это покрывали водоросли и непонятные обломки.

– Он не выглядит счастливым, – заметил Джерри.

Сам он испытывал большой душевный подъем.

Он опять включил мотор и направил летающий корабль к ступенькам. Здесь царила нездоровая, зловещая атмосфера.

Самолет мягко ударился о причал.

Профессор Хира вышел из салона первым и взбежал по ступенькам, держась за швартовы. Он несколько раз повернул ворот. Затем он помахал товарищам и направился (под серым небом) к руинам здания таможни. Уна Перссон ступила на буй, элегантным движением потянулась к железному кольцу и поставила ногу на ступеньку трапа. Затем начала быстро подниматься. За ней следовали Джерри и майор Най.

Влажный ветер дул над безлюдными набережными, и Уна подняла воротник своего черного пальто военного покроя. В небе одна за другой прокатывались волны облаков. Джерри глубже засунул руки в карманы.

– Холодно, – пробормотал он.

Неужели это действительно конец Империи?

– Кто бы мог вообразить такое? Чтобы нас могли подавить несколько ливней?

Американцы вели жаркую войну на нескольких фронтах, но и в своей стране они имели хорошие возможности убедиться в том, что никому не победить погоду. Англичане понимали это на протяжении столетий. Особенно когда дело касалось Ирландии.

Майор Най оглянулся:

– На берег все, кто сходит на берег!

Сейчас он казался почти веселым.

В маленьком кинотеатре Мици и Mo Кольер, прижавшись друг к другу, уже смотрели триллер из цикла о Ситоне Бегге «Танжерский ужас». Для Mo каждый новый фильм о Ситоне Бегге был чем-то вроде откровения. В других жизнях актеры из этих фильмов были его близкими знакомыми.

Сексуальнее и утонченнее всего Глория Корниш выглядела в роли скандально известной мадемуазель Роксаны, лучшем персонаже Дж. X. Тида. Mo читал книгу, и фильм не показался ему очень уж хорошей экранизацией, но эта сцена доставляла ему удовольствие. Запертый в камере под охраной злобного бедуина помощник Ситона Бегга Тинк не имеет ни единого шанса, но Роксана приходит ему на помощь, приняв облик танцовщицы.

Глория Корниш играла лихую француженку, а Ситоном Беггом был обаятельный Макс Питерс. Мици никогда не уставала от похвальбы Mo насчет его знакомств со знаменитостями. В этом состояла одна из его самых привлекательных черт.

Полковник Пайет еще никогда не казался Джерри таким молодым. Он щеголял в заломленной набок меховой шапке, в модном темно-зеленом шелковом костюме со светло-зелеными прожилками. Мешковатые брюки он заправил в мягкие сапоги для верховой езды. Оружейные ремни обхватывали оба его плеча и свисали с седла. В правой руке он держал саблю. Пара револьверов «Уэбли» сорок пятого калибра на бедрах, а в седельной кобуре – карабин «Мартини». За пояс заткнут черный с серебром казацкий кинжал.

Пайет оперативно поднял свои канадские гетманские части, и к тому времени, когда казаки добрались до лагун Бостона, в его подчинении находились пять эскадронов и ряд оснащенных самолетными автоматами тележек, которые тащили неоседланные кони; на конских спинах восседали беззаботные мальчишки, затащившие их в битву. Они двигались в соответствии с гениальным методом временных укатанных дорожек, придуманным инженерами бенгальских казаков.

Внушительные усы полковника делали его похожим на Иосифа Сталина, но темно-карие глаза были наполнены жизнью, которой Сталин не знал никогда.

Приблизившись к Джерри на крепком степном пони, он отсалютовал, убрал саблю в ножны и оглядел заболоченную местность. Хорошо обученный пони едва пошевелился.

– Мой дорогой монсиньор Корнелиус! Мы вам очень и очень рады. Как вам известно, у вас есть единоверцы здесь, в Новой Украине, хотя большинству из нас ближе более древние догматы православной церкви. Но при этом многие наши ребята – добрые католики и будут рады возможности исповедаться. Я в этом уверен. – Военные успехи сделали его веротерпимым. – У меня есть друзья и в Риме, и в Венеции. А у вас?