— Ах ты… — Алексей попытался ее обнять.

— Лешка, отстань! Каша сгорит!

— Все равно мне не достанется, я и бутерброды поем.

— Ну тебя! Сережка войдет…

— А мы потихоньку… Хочу целоваться… Я соскучился…

И он в самом деле полез с поцелуями. Она продолжала отбиваться.

— Нечего было спать ночью.

— Сашенька, я не хотел, оно само так получилось. Прилег на минутку, думал тебя дождаться, и — хлоп! Очнулся утром, а ты так сладко спала, что жалко стало будить.

— Устал?

Он тяжело вздохнул:

— Ты же знаешь, я никогда раньше этим не занимался. Но если меня запрягли, я все равно повезу, сколько бы не навалили на мой воз. Характер такой.

— Не жалеешь, что Серебрякова тебя тогда сманила?

— Нет, Сашенька, меня не сманивали, я сам полез. Хотя на символических дверях в новую жизнь висел огромный плакат с изображением черепа, скрещенных костей, и предостерегающей надписью: «Не влезай, убьет!». Поганая вещь — самолюбие. Доходу от него никакого, одни неприятности. Все время что-то кому-то доказываем. Себе же во вред.

— Значит, пожалел? — спросила жена, помешивая кашу.

— Ты-то довольна? Зарплата коммерческого директора — это тебе не ментовское жалованье. А как вас, три рта, прокормить? — Он погладил Сашу по животу.

— Ох, сварилась! — Она подхватив полотенцем кастрюльку, побежала в дом.

— Сережка, иди есть! — крикнул в окно Алексей.

За завтраком жена сказала:

— Леша, у тебя усталый вид.

— Обычный, — отмахнулся он. — Бессонницей не страдаю, очень даже наоборот. Малыш, ты не переживай, у меня еще огромный невыработанный ресурс в организме. Я небольшой, но жилистый, протянем. Кстати, ты не в курсе, что там за шум по ту сторону нашего левого забора?

— Какой шум? — удивилась Саша.

— Подозрительный. Мне кажется, там работает опергруппа.

— Совсем заработался, — покачала головой Саша. — Галлюцинации начались. Да что там может быть, когда такой спокойный человек живет?

— Кто?

— Паша Клишин, писатель.

— И даже так? Просто Паша? Не какой-нибудь Павел ибн Хоттаб, или как там его, а посемейному: просто сосед Паша.

— Это что? Фу! Ревнуешь? Не поверю!

— Да. Я ревную. Ты здесь неделю живешь одна. А за забором Паша. Сколько ему лет? — подозрительно спросил Алексей.

— Мы учились в одной школе, он чуть постарше меня. Наши отцы вместе на заводе работали, в одном цеху. Вот и достались дачные участки рядом.

— Паша, значит. — Леонидов сердито засопел.

— Ну да. И не надо так коситься. Знаешь, какой он красавец? У него от женщин отбоя нет! Зачем ему такая, как я, замужняя да еще и беременная?

— Цену набиваешь! Ну спасибо, утешила! Молодой красавец сосед по имени просто Паша в непосредственной близости от моего сокровища! В одной школе учились, отцы в одном цеху работали. Давняя дружба, значит.

— Между прочим, я помню, какие у вас на фирме девушки работают. Мы еще посмотрим, кто больше имеет права ревновать. Я беременна, а у меня есть опыт, как себя ведут мужчины в таком случае. Они ищут приключений на стороне.

— Нашла кого вспомнить! Этого мерзавца! Заневского! Между прочим, самая красивая девушка на фирме — твоя лучшая подруга Анечка Барышева. При ней особенно не разгуляешься. — Он вздохнул и, доедая кашу, поинтересовался:

— Так чем занимается твой красавец сосед?

— Я же сказала. Он писатель.

— Да ну!

— Нуда!

— Самый настоящий писатель? Живой писатель?

— А что тебя так удивляет? Писатели — это не марсиане.

— Почти одно и тоже. И что он пишет?

— Книги.

— Какие?

— Он прозаик.

— Про заек, значит, пишет. Любитель природы, значит.

— Не остроумно. Шутка с огромной бородой.

— Зато актуально. И что наш дедушка Мазай? Богатый и знаменитый?

— Нет. Он не из знаменитых, — спокойно ответила Саша. — Публикуется мало. И я этому не удивляюсь. Мне не нравится, как он пишет. Это какой-то авангардизм. Или бред.

— Он что, сумасшедший?

— Дался тебе этот Клишин! — в сердцах сказала Саша. — Леша, это уже не смешно! Поговорить, что ли, больше не о чем?

— Все. Закончил. Можете предложить свою тему для беседы за завтраком, мадам.

— Помой посуду.

— Что?! Это не тема. Это занятие, причем занятие не для настоящего мужчины!

— Тогда принеси воды. В бочке уже ничего не осталось… Недельный запас мы с Сережкой израсходовали. А теперь хотим мыться. За тобой еще и душ. Это занятие для настоящего мужчины?