Шрифт:
– В чем-то вы правы. Этот номер был задуман Ингибаровым как фокус со Временем. Помню, как он повторял: понять природу Времени означает понять природу власти. Этот ящик устроен так, что время внутри него течет неравномерно, при этом следствие и причина ненадолго меняются местами, а зритель всего-навсего смотрит голографическое кино, точнее картинки из недавнего прошлого, от нескольких минут до получаса.
– Вам дарована власть над Временем?
– Власть над Временем? Скорее время власти… Первое – недостижимо, второе – непостижимо! Оседлать Время еще никому не удавалось…
Барнаулов закрутил головой, как во время летной перегрузки.
– Илга, вы просто сказочная девушка, Василиса Премудрая! Любой Кощей влюбился бы в вас! Кстати, – припомнил Барнаулов, – я навел справки о Николае Звягинцеве… – И он умолк, увидев, как мгновенно побледнела и даже осунулась Илга.
– И что вы о нем… узнали?
– Это целый роман, – как ни в чем не бывало продолжал Барнаулов. – Николай Звягинцев, согласно справке из Военно-исторического архива, был участником юнкерского мятежа в Москве и позже оказывал вооруженное сопротивление советской власти на острове Врангеля. На этом острове в Белом море до 1926 года действовала царская администрация, русская армия успешно отражала атаки Антанты, билась с норвежцами и англичанами. После сдачи острова Звягинцев был осужден на десять лет, позже работал в козыревской шараге, сначала разнорабочим, потом был зачислен на техническую должность. Репрессирован не позже 1948 года, а после реабилитации в 1963 году его следы теряются…
– Вам удалось многое узнать – тихо произнесла Илга. – Но все это прошлое, дела давно минувших дней…
Прощаясь, они обменялись поклонами, точно две птицы, исполняющие брачный танец, или Хранители вечности, передающие друг другу заветную реликвию.
«Странная девушка, – думал Барнаулов, – слишком мудрая для своих лет и слишком красивая для мира, в который попала прямиком из своей волшебной сказки, где правил величавый и грозный Кощей…»
К утру Барнаулов перечитал сборник детских сказок и убедился, что в большинстве сказок о Кощее допущена смысловая инверсия: там злобный старец похищает красавицу, уже ставшую женой Ивана Царевича или могучего богатыря. Одним из первых, кто ощутил эту неточность, был Александр Пушкин: его Черномор похищал Людмилу во время свадебного пира.
В культовых, то есть подлинных, версиях сказок злой колдун, старец-кощей похищает именно Деву. Это ритуальное похищение сохранилось в обряде кражи невесты на русских свадьбах.
Если признать похищение Девы не просто сказочным сюжетом, а сценарием мистерии, то придется признать и то, что некогда в седой древности невеста «похищалась» старцем для заключительного посвящения в некое таинство, для передачи сакральной информации рода, источником которой был Старец, а хранительницей – Дева. На древнем языке подсознания Дева означает Веда. Веда – это наследное Слово, священная скрижаль, отлитая из родового золота, кровная реликвия, завет живого преемства человечьего рода от Богов.
Впоследствии обряд передачи Слова от Старца к Деве приобрел вульгарные черты умыкания невесты и породил миф о влюбленном Кощее, но в сознании людей этот союз все еще оставался магическим. Народные поверья и сказания староверов говорили о том, что от Старца и Девы рождался самый сильный волхв, наследник древнего Знания и юной чистоты.
И старческой любви позорней сварливый старческий задор – это уже о нем, о Сергее Максимовиче Барнаулове. Он тоже любит Деву, любит с глубоким страданием, пронзительной нежностью и обожанием.
На рассвете он вышел на балкон и, распахнув грудь навстречу влажному, теплому ветру, слушал, как тают вокруг ледовые скрепы и рушатся ледяные бастионы Кощеева царства.
Волчья свадьба
На рукобитье Кургановы созвали слободских на полагающийся случаю обед. Сбилась с ног старая Агафья, а вековуха Веденея стала еще злее, точно перцу ей под хвост насыпали. И только Антип сохранял полагающееся случаю спокойствие. Его отцовское сердце радовалось предстоящей свадьбе. За тысячу верст от Енисея, за Большим камнем, за холодными огнями больших городов, громыхала война, а по черным курным избам пели сказители о поганом царище Вильгельмище, что черному Лютеру верует, и о том, как в далеких польских землях и на Одере-реке смертно бьются русские рати.
Что и говорить, найти богатого жениха об эту пору – милость Божия! Только было перед свадьбой дурное знамение – уронил ворон на крышу мертвую руку с обручальным кольцом: должно быть, сгинул в горах безвестный горемыка старатель.
Накануне рукобитья Антип свез на мельницу половину зимнего припаса, теперь зерна к посевной придется докупать, но девка с возу – коню легче: уйдет Степанида в новый дом – глядишь, и дотянут до телячьего солнышка… Так рассуждал Антип по дороге на мельницу, в мыслях прикидывая, сколько дохода принес семье беглый черкесец. Благодаря ему Кургановы потратились только на молотьбу и солод для пива.
Сети-самоловы, оселки и крючки беглый изготовил сам, и на каждый предмет поплевал жеваным табаком. Каждый день на заранке, еще до света, он подхватывал ведро и уду и бежал к Енисею. Скинув бурку, крутил лунки во льду и к полудню натаскивал крупных рыбин, каких в Елани и не видывали.
– Должно быть, слово знаешь – али на удачу берешь? – допытывался Ерофей.
– Удача – что кляча, садись и скачи! – отшучивался беглый. – В моей проруби мелкая рыбка не водится!
– Колдун, как есть колдун… – ворчала Агафья. – Лба не перекрестит, окаянный табашник, – но на пир-столованье напекла целую гору душистых рыбников да еще наваристой ушицы гостям выставила.