– А вы забавный чекист, – открыл новую бутылку Балан, – что вы думаете по поводу студенческих волнений?

– Они не политические. Ну, хочется детишкам побунтовать из-за того, что проезд в троллейбусе станет дороже вдвое, пусть их. Этим полиция занимается. А что?

– Да так, ничего. Мне давеча одна девица, из бастующих, коленом в пах врезала. А ведь я их всячески защищаю в статьях!

– Сочувствую. Так вот, мы обладаем данными о том, что в ближайшее время наша республика окажется вовлечена в мировой крестовый поход против терроризма. Может быть даже, против нашей воли.

– Понятно. Еще средства на финансирование нужны?

– Не будьте циником!

– Простите, простите, – сдался Балан, – ну, и? Что дальше? Я-то вам как могу помочь?

– Помочь нам сейчас, – отчеканил вызубренную из брошюры для населения фразу Эдуард, – может и должен каждый сознательный гражданин страны. Да, в Молдавии нет «Аль-Каиды», но кто может утверждать, что она здесь не появится? И мы обязаны с ней бороться. Конечно, особых средств на это у нас нет, но, уверен, западные партнеры нам помогут.

– Неплохо, – присвистнул Балан, – значит, речь идет не о банальном запугивании правительства спецслужбами, чтобы правительство испугалось и дало денег…

– Совершенно верно, – пафосно согласился майор.

– Речь идет, – развеселился Балан, – о банальном запугивании правительством международного сообщества с тем, чтобы сообщество испугалось и дало денег.

– Вы невозможный человек, – скривился от громкого смеха Дана майор, – так да, или нет?

– Друг мой, не обращайте внимания на показной цинизм журналиста, – стал серьезен Балан. – Конечно, я готов к сотрудничеству. У меня только один рабочий вопрос.

– Конечно, – радостно согласился Эдуард, – я и не принимал на веру эту вашу браваду. Спрашивайте, конечно.

Балан улыбнулся:

– Сколько?

– А приведите-ка мне стукача! – велел Константин, и отвалился на спинку стула, поигрывая наручниками.

Танасе вспомнил, что сегодня четверг, а ведь этот день был для него знаковым. Дело в том, что в НКВД МССР четверг отличался двумя особенностями: рыбными котлетами на обед, и тем, что каждый сотрудник госбезопасности был обязан провести допрос подследственного или стукача. Причем независимо от должности: по четвергам с несчастными задержанными беседовали, поигрывая наручниками (отсюда и отработанный жест Константина) все сотрудники госбезопасности Советской Молдавии: от начальника службы до самого юного стажера или уборщицы. Особенно нравилось чекистам допрашивать стукачей, которых допрашивать вообще-то и не следовало. Со стукачами обычно беседовали. Но не в четверг. В четверг их допрашивали. Когда Танасе стал руководителем СИБ, то возродил эту добрую традицию.

– Какого из них? – поинтересовался майор Эдуард, сунув голову в приоткрытую дверь кабинета шефа.

– Заходи уж, – радостно удивился Танасе, – а что, сегодня стукачей больше, чем по одному на брата?

– Так точно. У вас в приемной двое сидят.

– Вместе? – нахмурился Константин.

– Обижаете, шеф, – обиженно шмыгнул носом абсолютно здоровый Эдуард, – все сделали по инструкции. Один стукач, из журналистов, сидит в отсеке для секретаря. Мы ему познавательный фильм показываем.

– Какой? Про Освенцим?

– Нет, то кино механик, по пьянке, потерял. Сейчас сцену «Допрос с пристрастием четвертой степени» крутим.

– Это хорошо, – одобрил Константин. – После этого они обычно мягкие, как подогретый маргарин «Добрая семья», становятся.

– Вы путаете, шеф, – осторожно возразил Эдуард. – Маргарина «Добрая семья» нет. Есть марка «Моя семья», и сок «Добрый».

– А как же тогда называется маргарин? – задумался Константин.

– Не знаю. Но, уверен, что завтра же на ваш стол ляжет аналитическая записка по данному поводу.

– Это хорошо, – улыбнулся Танасе, – это значит, что вы ответственный и внимательный подчиненный. Хотя, нет. не так. Это дает мне повод рассматривать вас, как ответственного и внимательного подчиненного, майор.

– Служу Сове… Простите! Служу Молдове.

– Ничего, я тоже часто оговариваюсь. А ведь четырнадцать лет прошло… Кстати. Стукач из журналистов знает, что он стукач?