Шрифт:
— Нет.
— Взгляните на план, сами увидите. Такое же отклонение заметно в Шартрском и Реймском соборах.
— Любопытно… И что же оно означает?
— Христианская традиция усматривает в этом отклонении оси хоров намек на положение Иисуса на кресте… Нечто вроде архитектурного перевода слов апостола в Евангелии от Иоанна: «Et inclinato capite tradidit spiritum». [32] Но, возможно, ваши поиски помогут вам обнаружить совершенно иное значение.
— Не хотелось бы казаться невежливым, Доктор, но все это очень неопределенно.
32
«И, преклонив главу, предал дух» (лат.).
— Я уже говорил, Мансель, разгадки я вам не дам. Найдите ее сами, иначе толку не будет. Я готов сказать вам лишь одно: собор Парижской Богоматери действительно вполне вероятное место в рамках того, что вы ищете. Вы ведь это хотели услышать?
— Да.
— Надеюсь, вы найдете, Эрик. Но поверьте, главное — не то, что находишь, главное — то, что ты ищешь.
Мансель пожал плечами. Притчи, которыми изъяснялся Доктор, нередко граничили с шарлатанством самого низкого пошиба. Но хотя бы в одном он был уверен: поиски в подземельях собора — не пустая трата времени. Это уже кое-что.
Он поблагодарил хозяина и поспешно ушел, торопясь покинуть это мрачное логово и вдохнуть парижский воздух.
Оказавшись на улице, он, прежде чем сесть в машину, позвонил одному из своих подручных:
— Конрад! Попытайтесь найти способ проникнуть в крипту собора Парижской Богоматери. Не ту, что открыта для публики. Нет. Ту, что действительно расположена под собором и в которую можно попасть через катакомбы. И начинайте поиски. Сделайте как можно больше снимков. Мне надо изучить каждый квадратный сантиметр этой чертовой крипты. А молодую женщину как можно скорее переведите на склад. Придется немедленно покинуть дом. Полиция вполне может выйти на нас, покопавшись в бумагах Крона. Оставаться там уже опасно.
Отсоединившись, он сел в машину. Игра еще не окончена.
75
Частный самолет Фредерика Бека, двенадцатиместный «фалкон-900», вылетел из аэропорта Бурже сразу после полуночи. Промышленный магнат предусмотрел малейшую мелочь. У входа в аэропорт ждала машина, доставившая их прямо к трапу, где их торжественно встречали все три члена экипажа.
Затем их устроили в личном салоне месье Бека, отделанном кожей и деревянными панелями. Напитки подали сразу после взлета. И тут им предложили не дешевое пойло, обычное для рейсовых самолетов, а большой выбор изысканных напитков.
— Выпейте со мной, Кшиштоф, — предложил Ари, пробежав карту вин.
— Сожалею, но я никогда не пью на работе.
— Шутите? Нам лететь почти три часа. Это приказ!
Улыбаясь, телохранитель пожал плечами:
— Ну, если только приказ…
— Какой сорт виски вы предпочитаете, господа?
— Шотландский односолодовый, — ответил Ари, не задумываясь.
— У нас есть «Гленморандж» восемнадцатилетней выдержки. Сложный вкус с пряными нотками, богатый букет. Любимое виски месье Бека…
В глазах аналитика вспыхнул огонек.
— Отлично!
Стюарт деликатно удалился и тут же вернулся с двумя сухими виски, возле каждого из которых стоял стакан воды.
— Круто. Круче, чем в самолетах СООНО, — фыркнул Кшиштоф, когда они остались одни.
— Да уж… Порой мне кажется, что я выбрал не ту профессию.
Они чокнулись и потягивали виски, пока самолет несся на северо-восток Франции.
Наступило молчание. Ари прислонился к иллюминатору, любуясь голубоватыми лунными бликами на поверхности облаков. Сколько ни шути с Залевски, а тревога, от которой стоит комок в горле с тех пор, как исчезла Лола, все не проходит. Он летит в Италию, потому что сейчас самое главное — остановить убийцу, пока не поздно. Но Лола не в Портосере, а где-то здесь, под облачным океаном… Вот уже два дня, как ее похитили, и Ари даже представить себе не может, что она делает в эту минуту. Каково ей сейчас? В каких условиях ее содержат?
Маккензи вздрогнул. Всякий раз, пытаясь представить себе, о чем думает его возлюбленная, что она испытывает, он ощущал внезапное головокружение. В него словно втыкали нож. Сердце щемило, как бывает, когда вспоминаешь о чем-то тягостном. Ведь это он во всем виноват! И пока он не в силах ничего исправить!
— Вы не будете возражать, если я выключу свет, Кшиштоф? Хорошо бы вздремнуть часок-другой до посадки, — сказал Ари, ставя пустой бокал на столик.
— Нет, нисколько. Я, пожалуй, тоже посплю.
Ари благодарно кивнул, выключил потолочные светильники и расположился в просторном кресле поудобнее. Он попытался уснуть под убаюкивающее урчание моторов и вибрацию самолета. Через два часа, когда самолет пошел на посадку, Ари так и не знал, заснул он или просто задремал. Он не мог сказать, приснилось ему то, что он недавно видел, или померещилось. Во всяком случае, он нисколько не отдохнул, голова по-прежнему была тяжелой.
Самолет мягко опустился в аэропорту Каподикино. Неаполь все еще окутывала ночная тьма.