Он поднял бокал, мысленно произнеся тост в память Тамалона Ускеврена: «Мой господин, мне будет тебя очень не хватать».

Конечно, он будет скучать и по остальным членам семьи Ускевренов, и по башням Штормового Предела. Но все равно покинет их. С этой минуты Кейл будет служить лишь одному господину.

Он потянулся к карману и вновь достал священный символ. Бархат маски приятно ласкал пальцы. Погрузившись в раздумья, Кейл смотрел на символ, и прорези для глаз, казалось, уставились на него в ответ. Они словно вопрошали: «Рок или выбор?»

«Оба. И ни один из них», — решил Кейл.

Он перевернул маску и надел ее, чего никогда раньше не делал в башнях Штормового Предела, но покоя не ощутил. Напротив, маска казалась чужеродной, такой же непривычной, как отсутствие Тамалона. Кейл снял ее и убрал обратно в карман.

— Чего ты хочешь от меня? — устало спросил он Маска.

Как всегда, его бог не пожелал даровать убийце ни знака, ни ответа. Маск никогда не отвечал на вопросы, лишь подкидывал еще больше вопросов и загадок.

Несколько месяцев назад Кейл перерыл всю библиотеку Тамалона, разыскивая любые упоминания о своем боге. Каково же было его удивление, когда он не нашел практически ничего. Одни лишь повторения общеизвестного факта, что Маск и вправду был Повелителем Теней и покровителем воров. В конце концов Кейл решил, что поклонение Маску отличалось от веры в других богов. Клирики иных религий Фаэруна ревностно обращали в свою веру все новых и новых последователей, проводили службы, проповедовали, выигрывали религиозные споры и стремились всячески угодить своим богам. Жрецы Маска ничего такого не делали. У Повелителя Теней не было проповедников, паломников, волонтеров. Тьма либо говорила с тобой, либо нет. Если говорила, то ты уже принадлежал Маску. Если нет, то в число его сторонников человек не попал бы никогда.

Тьма говорила с Кейлом, прошептала его имя, обвила тенями. И именно она велела ему служить семье в поместье Штормовой Предел.

Вздохнув, он допил вино и поднялся. Если бы выпал шанс родиться вновь, Кейл выбрал бы для этого другое место. Что ж, настало время уходить.

— Рад видеть тебя в добром здравии, маг, — произнес Норель, опустившись на стул за столиком Враггена.

— Норель. — Маг кивком поприветствовал старого знакомого. Вытянув руку, он указал на высокие пивные кружки из олова. — Я заказал нам эль.

Собеседник, сощурив глаза, с подозрением взглянул на напитки. Ну, конечно же, подумал о яде в кружках. Эта мысль позабавила Враггена. Как будто бы он мог быть столь… предсказуем.

Быстрым, словно бросок змеи, движением Норель дотянулся через стол до кружки Враггена:

— Ценю твое внимание, но лучше возьму вот эту, если ты не против, конечно.

Самодовольно улыбаясь, он подумал, что обставил мага.

Врагген пожал плечами и взял кружку, предназначавшуюся для гостя.

— Ну что ж, тогда эта будет моей, — согласился он и отхлебнул эля, поморщившись водянистому вкусу напитка. Такие же помои ему приходилось пить в Тилвертоне, во времена своего обучения магическому искусству. Как раз незадолго до того, как сторонники Тени разрушили город.

Увидев, что Врагген пьет эль и не падает замертво, Норель почти смиренно вздохнул и отпил из своей кружки. Видимо, он не представлял себе, как иначе ему загладить вину за проявленное недоверие.

Наблюдая за Норелем и притворно улыбаясь, маг размышлял, не придется ли убить его тем же вечером. Разумеется, не банально отравив выпивку. Впрочем, как бы то ни было, смерть всегда оставалась смертью, в каких бы обличьях ни являлась.

«Ну что ж, время покажет», — решил он.

Собеседники расположились за столиком в темном уголке зала в «Серебряном льве», заурядной пивной как раз на пересечении двух улиц, Визи-стрит и Коллз-вей. То был шумный уголок в Иностранном квартале Селгаунта. Стояла весна, часы вскоре должны были пробить десять. Как всегда в это время, «Лев» был до отказа набит купцами, гуртовщиками и стражами караванов. Они заняли все столы и задорно опрокидывали одну кружку эля за другой. В воздухе витал удушающий запах печально известного блюда «Льва» — тушеной говядины. За что караванщики полюбили эту ужасную стряпню, оставалось загадкой. Враггена мутило от вони тушеного мяса вкупе с вездесущим табачным дымом и едким запахом пота. Звенели кружки, стучали тарелки, ни на минуту не стихали разговоры. Вооруженные до зубов пьяные караванщики не обращали на Враггена с Норелем ни малейшего внимания.

Все было именно так, как и рассчитывал маг.

Врагген выбрал для встречи это место по двум причинам: во-первых, он располагался в Иностранном квартале. Соглядатаи зентов, к которым относился и Норель, сочли бы улицы вокруг «Серебряного льва» «спокойным районом»: здесь было полно торговцев, постоянно проходили патрули скепторов — стражей Селгаунта. Норель чувствовал себя в безопасности и не ждал от встречи неприятных сюрпризов. Во-вторых, ни на секунду не стихавший шум свел бы на нет старания самых искусных шпионов подслушать разговор. А это было весьма на руку Враггену, ведь он совсем не желал раньше времени оповещать о своих планах. Большинство зентов считали его погибшим. Не хотелось бы рассеивать их уверенность до тех пор, пока он не будет готов действовать.

Врагген отхлебнул эля. Поставив на стол оловянную кружку, украшенную грубым изображением ревущего льва, он всмотрелся в толпу за спиной Нореля, выискивая взглядом своих помощников.

Те были на месте.

Азриим сидел за три столика от них с Норелем. Кожа пепельного цвета, длинные светлые волосы, перевязанные расшитой драгоценными камнями лентой. Только в Иностранном квартале Селгаунта такой полукровка мог остаться незамеченным. Как известно, жители Сембии терпеть не могли эльфов всех мастей. Однако здесь, в Селгаунте, встречали деньги, а не их хозяина. А, судя по костюму, Азриим обладал не только прекрасным вкусом, но и значительным состоянием. Реши он зайти в таверну в Долинах, его схватили бы без всяких разговоров и, скорее всего, тут же повесили бы.