Поняв, что больше никого здесь не найти, он вышел во двор. Под навесом алела огромная лужа крови. Трупа не было, убегавшие налетчики раненых не выносили — значит, всех, кого они убили в перестрелке, оттащили в подготовленное ко взрыву здание.

Со стороны леса послышался стрекот вертолета. Черная «вертушка» вылетела так стремительно, как будто ждала в засаде. На несколько секунд она зависла над руинами, а потом резко ушла влево и легла на круг, постепенно снижаясь. Поле с тыльной стороны дачи оказалось неплохой посадочной площадкой. Едва колеса коснулись земли, из вертолета выскочили трое с автоматами и помчались к развалинам. По сброшенному металлическому трапу медленно спустился худощавый, наполовину седой человек в распахнутой летной куртке.

«Граф! — сразу же узнал его Моцарт. — Значит, живой…»

Сжимая в руке «ингрэм», Першин спрятался под обломком стены.

Сердце стучало так, что, казалось, выдаст его. Слышно было, как осыпается битая черепица и хрустит стекло под башмаками неизвестных. Еще минута — и его обнаружат. Нужно что-то предпринять… быстро!.. что?!

— Пятеро, товарищ полковник, — послышался негромкий голос. — В затылок стреляли, сволочи, чтоб наверняка… Вот шестой!

— Конвойная бригада, — отвечал другой, подальше.

— Ничего, они уже на небесах, — раздался голос Графа совсем рядом.

— На небесах их не примут, гореть им в аду!

— Обыщите все!

Не обнаружить отделенное рухнувшей стеной пространство не могли. Еще совсем немного, и Моцарта выволокут на свет божий, станут допрашивать и, может, даже бить, если он не возьмет инициативу в свои руки.

Граф постоял, повернулся и сделал шаг от рухнувшей стены. Потянуло вирджинским табаком.

В два прыжка одолев дистанцию до Графа, Моцарт обрушил на его затылок удар рукояткой тяжелого пистолета, но упасть не дал — обхватил локтевым сгибом шею и приставил к виску ствол.

— Бросай оружие!!! — закричал так, что в лесу откликнулось эхо.

Двое, попавших в поле зрения, застыли от неожиданности. Моцарт обшарил взглядом развалины и, прикрываясь обмякшим Графом, повторил:

— Оружие бросай! Пять секунд на размышление! Раз!..

Двое синхронно отбросили автоматы.

— Где третий?! Выходи!.. Два!..

Из-за остова появился третий. Демонстративно бережно положил автомат на клумбу.

— На землю все!! Мордами вниз!.. Три!! — выстрелил Моцарт куда попало.

Трое мгновенно упали ниц.

«Господи, что дальше-то?.. — лихорадочно соображал Моцарт. — В вертолет их, что ли?.. Или лететь самому?.. Кажется, в кино кричат: «Рацию на милицейскую волну!»… А мне что кричать? На какую волну? Куда лететь-то?..»

— Четыре!! — машинально выкрикнул он только потому, что пообещал досчитать до пяти… и высадил в небо оставшиеся патроны.

Теперь можно было считать хоть до ста.

Уперев ствол в живот Графа, Моцарт хотел обыскать его — не мог же он прийти сюда без оружия? Но Граф внезапно открыл глаза, навел на него «фокус».

— Не двигаться!! — хрипло прокричал Моцарт, чувствуя, как холодеет от страха в желудке.

— Слезьте с меня, Першин, — поморщился Граф. — И прекратите истерику.

Тон его был спокоен и снисходителен настолько, что Моцарт замешкался. Секунды хватило двоим для того, чтобы направить на него автоматы, а третьему — приблизиться каким-то замысловатым зигзагом и в резком длинном выпаде выбить ногой бесполезно щелкнувший «ингрэм».

— Отставить! — приказал Граф.

Моцарт инстинктивно хотел поднять руки вверх, но Граф ленивым жестом позволил этого не делать и сел. Где-то далеко выли сирены, но никто из вертолетного десанта на них не реагировал.

— Вы что, доктор, не навоевались? — приложив ладонь к ушибленному затылку, покачал головой Граф. — Надо же! Спецназ ГРУ мордой вниз положил!.. Стояли бы за операционным столом, это у вас лучше получается.

Сзади послышался смех. Моцарт оглянулся. В распахнутых воротах стояли еще двое с автоматами наперевес, которых он раньше не видел — не то они оставались до поры в вертолете, не то он спрятался раньше, чем они вышли. Остальные, включая Графа, тоже захохотали.

Земля под ногами Моцарта качнулась, и он от всей души пожалел, что не утонул в болоте.

К развалинам подкатил автомобиль «скорой помощи», за ним — микроавтобус, пожарная машина; двор заполнился сиянием мигалок, командами, топотом бегущих ног. Пожарные принялись споро разбирать обломки, от микроавтобуса к руинам проследовали саперы с миноискателями, в «скорую» пронесли носилки с первым трупом.

О Моцарте словно забыли. Происходящее оказалось выше его понимания, все стало растворяться в окончательно наступившем дне. Он достал из кармана то, что раньше было сигаретами — мокрый липкий комок картона, выбросил его и пошел со двора прочь.