– Расскажи, – попросил Микаэль.

– Если приедешь в гости, расскажу.

– Хм, – произнес Микаэль.

– Я только что переоделась в спортивный костюм, чтобы сбросить немного лишней энергии, – сказала Моника Фигуэрола. – Мне отправляться или ждать тебя?

– Ничего, если я появлюсь после девяти?

– Прекрасно.

*

Около восьми вечера в пятницу Лисбет Саландер навестил доктор Андерс Юнассон. Он уселся на стул для посетителей и откинулся на спинку.

– Будешь меня осматривать? – спросила Лисбет Саландер.

– Нет. Сегодня не буду.

– О'кей.

– Мы сегодня проанализировали твое состояние и сообщили прокурору, что можем тебя выписать.

– Ясно.

– Они хотели забрать тебя в гётеборгский следственный изолятор прямо сегодня вечером.

– Так быстро?

Он кивнул.

– Стокгольм явно торопит. Я сказал, что должен провести завтра кое-какие заключительные тесты и не выпущу тебя раньше воскресенья.

– Зачем?

– Не знаю. Меня рассердил их напор.

Лисбет Саландер даже улыбнулась. Будь у нее в распоряжении несколько лет, она смогла бы сделать из доктора Андерса Юнассона отличного анархиста: в глубине души он явно имел предрасположенность к гражданскому неповиновению.

*

– Фредрик Клинтон, – произнес Микаэль Блумквист, глядя в потолок над кроватью Моники Фигуэролы.

– Если ты зажжешь эту сигарету, я загашу ее о твой пупок, – предупредила Моника.

Микаэль удивленно посмотрел на сигарету, которую машинально вытащил из кармана пиджака.

– Извини, – сказал он. – А на балконе можно покурить?

– Если потом почистишь зубы.

Он кивнул и завернулся в простыню. Моника последовала за ним на кухню, налила себе большой стакан холодной воды и прислонилась к косяку балконной двери.

– Фредрик Клинтон?

– Он жив и является связующим звеном с прошлым.

– Он при смерти. Ему требуется новая почка, и большую часть времени он проводит на диализе или других процедурах.

– Но он жив. Мы могли бы связаться с ним и задать ему вопросы напрямую. Возможно, он согласится рассказать.

– Нет, – возразила Моника. – Во-первых, это уже предварительное следствие, а им занимается полиция. В этом отношении никакого «мы» не существует. Во-вторых, у нас с тобой договоренность: ты получаешь информацию, но обещал не предпринимать никаких действий, которые могут повредить расследованию.

Микаэль посмотрел на нее, улыбнулся и загасил сигарету.

– Фу, – сказал он. – Служба безопасности дергает за поводок.

Ее лицо вдруг стало задумчивым.

– Микаэль, это не шутки.

*

Когда в субботу утром Эрика Бергер ехала в «Свенска моргонпостен», на душе у нее лежал тяжелый камень. Перед этим ей начало казаться, что процесс создания газеты уже под контролем, и на выходных она планировала отдохнуть – впервые с начала работы в «СМП». Однако пропажа самых личных и интимных вещей вместе с материалами о деятельности Боргшё поставила крест на ее надеждах расслабиться.

Во время бессонной ночи, в основном проведенной на кухне в обществе Сусанн Линдер, Эрика ожидала, что «Ядовитое перо» нанесет ей удар и что ее далеко не лестные изображения быстро распространятся. Интернет – превосходное орудие для негодяев. Господи помилуй, проклятая запись, где я трахаюсь с мужем и другим мужчиной, – самое интимное попадет в вечерние газеты по всему миру.

Сусанн Линдер все-таки уговорила ее лечь, но всю ночь панический страх не давал ей спать.

В восемь часов утра она встала и поехала в «СМП». Оставаться в стороне она не могла – если буря разразилась, Эрика хотела встретить ее лицом.

Однако в полупустой по случаю субботы редакции все выглядело как обычно. Когда она проходила мимо центральной стойки, сотрудники приветливо поздоровались. У Андерса Хольма был выходной, и его обязанности выполнял Петер Фредрикссон.

– Доброе утро, а я думал, что вы сегодня будете отдыхать, – поприветствовал он Эрику.

– Я тоже. Но мне вчера нездоровилось, а надо кое-что сделать. Что-нибудь особенное происходит?

– Нет, в плане новостей утро выдалось спокойным. Самое животрепещущее – на деревообрабатывающем заводе в Даларна наметился подъем, и произошло ограбление в Норрчёпинге, один человек ранен.