Бублански кивнул.

– Я и собираюсь действовать. Вопрос в том, как.

– Объясни толком, что тебе надо.

– Я хочу знать, что вы с Блумквистом затеяли. Думаю, сложа руки вы не сидите.

– Это сложно. Откуда мне знать, могу ли я тебе доверять?

– Существует отчет девяносто первого года, обнаруженный Микаэлем Блумквистом…

– Я с ним знакомился.

– У меня больше нет доступа к отчету.

– У меня тоже. Оба экземпляра, имевшиеся у Блумквиста и его сестры, исчезли.

– Исчезли? – переспросил Бублански.

– Экземпляр Блумквиста украли, вломившись к нему в квартиру, а копия Анники Джаннини пропала при разбойном нападении на нее в Гётеборге. Все это произошло в тот же день, когда убили Залаченко.

Бублански надолго замолчал.

– Почему нам об этом ничего неизвестно?

– Как выразился Микаэль Блумквист: для публикации существует только один нужный момент и бесчисленное множество ошибочных.

– Но вы… он собирается что-то опубликовать?

Арманский коротко кивнул.

– Нападение в Гётеборге и взлом квартиры здесь, в Стокгольме. В один день. Это означает, что наши противники действуют очень организованно, – сказал Бублански.

– Кроме того, мне, вероятно, следует упомянуть, что у нас имеются доказательства того, что телефон Джаннини прослушивается.

– Кто-то идет на многочисленные нарушения закона.

– Значит, вопрос в том, кто наши противники, – сказал Драган Арманский.

– Я тоже над этим размышляю. Внешне все выглядит так, будто в замалчивании отчета Бьёрка заинтересованы в СЭПО. Но, Драган… Мы ведь говорим о Службе безопасности Швеции. Это государственное ведомство. Я не могу поверить в то, что СЭПО может такое санкционировать. Не думаю даже, что они на нечто подобное способны.

– Понимаю. Мне тоже трудно с этим смириться. Не говоря уже о том факте, что кто-то является в Сальгренскую больницу и отстреливает Залаченко башку.

Бублански молчал.

– И одновременно Гуннар Бьёрк берет и вешается, – вбил Арманский последний гвоздь.

– Значит, вы считаете, что речь идет об организованных убийствах. Я знаком с Маркусом Эрландером, проводившим расследование в Гётеборге. Он не обнаружил никаких доводов в пользу того, что тамошнее убийство могло быть чем-то иным, кроме импульсивного действия больного человека. А мы скрупулезно исследовали смерть Бьёрка – все указывает на самоубийство.

Арманский кивнул.

– Эверт Гульберг, семидесяти восьми лет, больной раком, уже умирающий и проходивший за несколько месяцев до убийства курс лечения от клинической депрессии. Я посадил Фреклунда раскапывать все, что можно найти о Гульберге в официальных документах.

– И?

– Он служил в армии в Карлскруне в сороковых годах, потом изучал юриспруденцию и постепенно стал консультантом по налоговым делам в сфере частного предпринимательства. У него в течение примерно тридцати лет имелся офис в Стокгольме; держался в тени, частные клиенты… кто бы они там ни были. В девяносто первом году вышел на пенсию, в девяносто четвертом переехал к себе домой в Лахольм… Ничего примечательного.

– Но?

– Некоторые детали озадачивают. Фреклунд не может обнаружить ни единой ссылки на Гульберга в каком-либо контексте. Он никогда не упоминался ни в одной газете, и никто не знает, кто был его клиентом. Короче, ни малейшего следа его профессиональной деятельности.

– Что ты хочешь сказать?

– Напрашивается мысль о СЭПО. Залаченко был русским перебежчиком, и кому же было им заниматься, как не СЭПО. Далее – возможность организовать в девяносто первом году помещение Лисбет Саландер в психушку. Не говоря уже о проникновениях в квартиру, нападениях и прослушивании телефонов пятнадцатью годами позже… Но я тоже не думаю, что за этим стоит СЭПО. Микаэль Блумквист называет их «Клубом Залаченко» – маленькая группка сектантов, состоящая из выжидающих сторонников холодной войны, которая прячется в каком-нибудь темном коридоре СЭПО.

Бублански кивнул.

– И что же нам делать?

Глава 12

Воскресенье, 15 мая – понедельник, 16 мая

Ухватившись за мочку уха, комиссар Торстен Эдклинт, начальник отдела охраны конституции при Службе государственной безопасности, задумчиво разглядывал генерального директора уважаемого частного охранного предприятия «Милтон секьюрити», который ни с того ни с сего позвонил ему и настоятельно пригласил на воскресный ужин к себе домой на остров Лидингё. Жена Арманского Ритва подала великолепное жаркое. Они поели, вежливо беседуя. Эдклинт все время раздумывал, что, собственно, Арманскому надо. После ужина Ритва ушла смотреть телевизор, оставив их за столом одних. Тут Арманский неторопливо начал рассказывать историю Лисбет Саландер.

Эдклинт медленно крутил в руках бокал с красным вином.

Драган Арманский не дурак. Это он знал.

Эдклинт с Арманским были знакомы двенадцать лет, с тех пор как одна дама – член Риксдага от Левой партии – стала получать анонимные угрозы. Она заявила об этом руководителю партийной группы Риксдага, после чего они проинформировали свой отдел безопасности. Угрозы были письменными, вульгарными, и по их содержанию можно было заключить, что анонимный автор писем в какой-то степени лично знал члена Риксдага. В результате историей заинтересовалась Служба государственной безопасности. Пока шло расследование, депутату обеспечили охрану.