Риптона толкнули в бок.

– Нет, вы только поглядите, – сказала пышнотелая дама, вся кипя от обуревавшего ее раздражения. Внимание ее привлекла мужская рука, обвившая стан маленькой красотки. – Не люблю я, когда в обществе женщины так себя ведут, – с возмущением добавила она достаточно выразительно и громко. – Она позволяет обнимать себя всем и каждому. Толкните ее локтем.

Риптон ответил, что не может на это решиться.

– Ну раз так, то я это сделаю сама! – воскликнула она и, наклонив над его коленями свой пышный бюст, толкнула красотку локтем. Та оглянулась и вопросительно посмотрела на Риптона; в глазах у нее вспыхнул озорной огонек.

– Вам что, разве мало своей старушки? – задорно спросила она.

– Срамота-то какая! – пробормотала пышнотелая, набираясь важности и багровея.

– Налейте ей вина, чтобы она заткнулась, – сказала красотка, – когда нет шампанского, она пьет и портвейн.

Толстуха отомстила за себя, шепотом рассказав Риптону очередную сплетню касательно красотки; таким образом, он смог более верно оценить собравшееся общество и окончательно освободился от охватившего его вначале благоговения, до такой степени, что даже ощутил известную ревность, увидев, какие крепкие объятия сжимают его хорошенькую и бойкую соседку.

Миссис Маунт нисколько не старалась обратить на себя внимание, однако мужчины вели себя по отношению к ней с той уважительностью, какою эти высокомерные существа удостаивают только женщин умных; она умудрялась поддерживать разговор с тремя или четырьмя гостями, сидевшими во главе стола, и вместе с тем время от времени перекидываться несколькими словами с Ричардом.

Портвейн и бордо пришлись очень кстати после шампанского. Сидевшие за столом дамы не отступили бесславно и не предоставили поле сражения мужчинам; они с честью отстаивали занятые ими позиции. Вдали серебрилась Темза. Вино лилось, а вслед за ним разливались раскаты смеха. Вспышки чувств и сигар завершали эту феерическую картину.

– Что за чудесный вечер! – восклицали дамы, поднимая глаза вверх, к небу.

– Прелестный, – говорили мужчины, опуская глаза несколько ниже.

Разгоряченным пиршеством гостям было особенно приятно вдыхать веявший прохладой ароматный осенний воздух. Пахучие кусты ярко пламенели в саду.

– Мы разделились на пары, – шепнул Адриен Ричарду, который стоял в стороне от всех и любовался природой. – Вот что делает с людьми лунный свет! Можно подумать, что находишься где-нибудь на Кипре. Ну как, весело было моему мальчику? Как ему понравилось общество Аспазии [132] ? Что до меня, то я просто чувствую себя сегодня греческим мудрецом.

Адриен был навеселе и мерно покачивался из стороны в сторону. Разомлевшая толстуха увлекала за собой Риптона. Поравнявшись с Ричардом, он успел шепнуть:

– Послушай, Ричи! Ты понял, что это за женщины? Ричард ответил, что, по его мнению, они очень милые.

– Эй ты, пуританин! – вскричал Адриен, хлопая Риптона по спине. – Какого черта вы сегодня не напились, сэр? Ты что же, напиваешься допьяна только на законных свадьбах? Поведай-ка нам, чем это ты занимался с сей пышной матроной?

Риптон выдержал все эти издевки ради того, чтобы не отходить от Ричарда и за ним приглядеть. Сближение мужа боготворимой им Люси с этими женщинами не давало ему покоя. Мимо них то и дело проходили шептавшиеся пары.

– Погляди-ка, Ричи! – послышался снова напряженный шепот его друга. – Погляди! Женщина и курит!

– А почему бы ей и не курить, о Риптонус? – сказал Адриен. – Ты разве не знаешь, что женщина-космополитка – это само совершенство? И ты еще способен ворчать, когда такая драгоценность достается тебе по столь низкой цене?

– Мне вообще не нравятся курящие женщины, – отрезал прямолинейный Риптон.

– А почему бы им не делать то, что делают мужчины? – запальчиво возразил наш герой. – Ненавижу я эту мерзкую нашу узость. В ней-то и заключена причина всех бед и ужасов, которые мы видим вокруг. В самом деле, почему им нельзя поступать так, как мужчины? Мне нравятся женщины, у которых хватает храбрости не поддаваться этому ханжеству. Ей богу, если даже это женщины дурные, то все равно они мне больше по душе, нежели скопище лицемерных существ, которые все делают напоказ, а в конце концов вас непременно обманут.

– Браво! – вскричал Адриен. – Вот кому дано возродить человечество!

Риптон, как то всегда с ним бывало, потерпел поражение и на этот раз. Ему нечего было возразить. Он по-прежнему думал, что женщины курить не должны, и мысли его уносились к той, что была там, у моря, одна и что была самим совершенством, отнюдь не будучи космополиткой.

«Ничто так не радует молодых людей, – гласит «Котомка пилигрима», – как убеждение, что женщины – это сущие ангелы; и ничто так не огорчает умудренных опытом мужей, как понимание того, что все это далеко не так».