— Это очень странно. Я мог бы поклясться, что я не принадлежу к мужчинам, которые удовлетворятся всего одним поцелуем губ, таких сладких, как твои. — Опасный озноб предвкушения пронзил ее, когда его большой палец стал нежно поглаживать ее губы. — Не нужно бояться, Лаура. Разве не ты уверяла меня, что я никогда не скомпрометирую свою невесту? Я точно знаю, что даже самые уважаемые из женихов могут до свадьбы украсть поцелуй или два у своей невесты.

Бегущее по небу облако накрыло собой луну, словно вуалью. Все волшебство между ними растаяло, снова сделав их двумя незнакомыми людьми, сидящими в темноте. Лаура отчетливо ощутила чистый запах мыльной пены от его свежевыбритых щек и жаркое прикосновение его дыхания ко рту, за мгновение до того, как он коснулся ее губ своими.

Лаура раньше целовала сама, но никто и никогда еще не целовал ее. Различие было еле заметным, но сильным. Сначала казалось, что он просто проводит ртом, вызывая нежное покалывание, и словно смакует атласную округлость ее губ. Но прежде чем она успела это осознать, покалывание превратилось в дразнящий нажим, заставляя ее губы приоткрыться ровно настолько, чтобы пригласить его к себе. Ему не пришлось уговаривать ее слишком долго.

У Лауры перехватило дыхание, когда горячая и грубая сладость его языка вторглась в ее рот. Обхватив рукой ее затылок, он прижался к ее рту своим, делая поцелуй еще более глубоким.

Она была неправа. Он дразнил ее. Но не остроумными ответами или добродушным поддразниванием, а невысказанным обещанием запретных удовольствий. Потрясенная интимностью происходящего, она не смогла удержаться и ответила ему, посасывая его язык и удивляясь собственной дерзости. Он покусывал, ласкал и пробовал на вкус ее язык, растягивая каждое ощущение так, словно собирался всю оставшуюся ночь доставлять ей удовольствие таким способом.

Ее поцелуй в лесу пробудил его от сна. Здесь, в полутемной гостиной, он пробуждал ее от жизни в дреме, заставляя ее кровь бежать бушующим потоком от сердца к самым сокровенным местечкам ее тела и наносить там сильные и непрекращающиеся удары.

И в тот момент, когда она уже думала, что потеряет сознание от этого головокружительного чуда, он оторвался от ее губ. Однако она тотчас обнаружила, что не меньше ощущений вызывает ее шея и нежная кожа под ухом.

— Назови меня "дорогой", — прошептал он, прихватывая зубами мочку ее уха.

— Ммм? — у нее перехватило дыхание, когда его проворный язык проник внутрь ее.

— Назови меня "дорогой". Ты за весь день ни разу меня так не назвала. Я скучаю по этому слову.

Она откинула голову, когда его рот стал прокладывать путь обратно к ее жадным губам. Она схватилась за его волосы, пытаясь найти опору в мире, который опасно покачивался у нее под ногами.

— О … дорогой, — выдохнула она.

Своей капитуляцией заработала еще один поцелуй, еще более сладкий и глубокий.

Но он так легко не удовлетворился.

— Назови меня по имени, — потребовал он.

На мгновение Лауру словно парализовало. Она так расклеилась, что не была уверена, что помнит свое собственное имя, уж не говоря о том, которым назвала его.

— Гм… ммм… Николас.

— Еще раз, — пробормотал он, прижимаясь к ее губам.

— Николас… Николас… Николас… — Это слово почти неслышно вырывалось у нее между поцелуями. И если этот момент не был моментом настоящей страсти, Лаура даже не представляла, как его назвать. — О, Никки…

Это хрипловатое мурлыканье капитуляции чуть не уничтожило Николаса. Если Лаура и не была пока лгуньей, он сейчас собирался сделать ее таковой. Собираясь доказать, что он из тех мужчин, которые компрометируют достоинство своей невесты. Из мужчин, которые сажают девушку к себе на колени, отмахиваются от девичьих протестов глубокими одурманивающими поцелуями и бормочут обещания, которые даже не собираются сдерживать.

С этого момента он оказался бы связан обещаниями на всю оставшуюся жизнь.

Осознание этого заставило Николаса сделать невозможное. Он прекратил ее целовать.

Она осталась в его руках, одна из которых неловко прижималась ей к ребрам, а большой палец оказался всего в нескольких дюймах от дразнящей выпуклости ее груди. Ее сердце гулко стучало, отдаваясь в его собственной груди грохочущим эхом. Когда она поняла, что он перестал ее целовать, ее глаза медленно раскрылись.

Ее глаза были затуманены, а по-детски розовые губы стали пухлыми и блестящими от поцелуев. На вкус она казалась смесью страсти и невинности, опьяняющим зельем, которое, он мог бы поклясться, раньше никогда не пробовал.

— Было похоже на то, как мы целовались в первый раз?

Обвиняющие нотки в его голосе изумили ее. Она застыла в его объятиях. — Нет, сэр. Вы были сама сдержанность.

— В таком случае, похоже, я потерял не только память, но и всякую совесть. — Нежным движением он убрал с ее щеки прядь волос, с удивлением заметив, что у него дрожат руки. — Почему бы тебе не встать с дивана, пока ты не потеряла нечто еще более ценное?

Может, его слова и были просьбой, но она мудро решила счесть их предупреждением. Она вылезла из его объятий, стараясь не растерять остатков достоинства.