Природа общеизвестности относительна и зависит от времени, истекшего после события до его обсуждения в суде, от территориальной распространенности знания о событии, а также от круга лиц, обладающих этими знаниями. Указать на факт как общеизвестный, таким образом, можно при наличии двух признаков: объективного (информированность широкого круга лиц) и субъективного (известность обстоятельства членам суда). Только в этом случае суд может воспользоваться предоставленным ему правом признать факт общеизвестным и освободить лицо от доказывания (ч. 1 ст. 61 ГПК). Субъективный признак основывается на сведениях, получаемых из прессы, официальных и иных источников. Достоверность общеизвестности обстоятельства при этом не должна ставиться под сомнение. Иначе судебный орган вправе обязать сторону доказать факт, на который она ссылается.

Под преюдициальностью обстоятельства понимают обязательность установленных вступившим в законную силу постановлением суда выводов о фактах для всех других судебных и внесудебных органов при познании этих фактов [108] .

Вторичное познание обстоятельств, если они уже были ранее познаны иным судом, противоречит принципам процессуальной экономии и судебной истины. Условия осуществления правосудия одинаковы для всей судебной системы. Вследствие этого, нет никаких оснований полагать, что суд, первоначально установивший факты, ошибся в их истинности, а значит, оспаривать их нельзя.

Следует отметить, что законодатель вводит взаимную обязательность не только для решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов, вступивших в законную силу, но и для приговоров. Однако в гражданском судопроизводстве границы преюдициальности касаются всех значимых фактов. Они в силу ч. 2 ст. 61 ГПК не доказываются вновь при разбирательстве других гражданско-правовых конфликтов, в которых участвуют те же лица. И напротив, пределы предрешенности приговора для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен акт о привлечении к уголовной ответственности, значительно уже и ограничиваются следующими вопросами: имело ли место деяние и совершено ли оно данным лицом.

Одновременно возникает вопрос о преюдициальной роли актов различных административных учреждений. Согласно ст. 61 ГПК постановления административных органов и их должностных лиц преюдициального значения не имеют. Необходимо также помнить положения Пленума Верховного Суда РФ от 20 января 2003 г. № 2 «О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации»2, где подчеркивается — ГПК не определяет порядок производства по делам об административных правонарушениях, поскольку он зафиксирован КоАП. В свою очередь, в ходе подготовки к рассмотрению дела об административном правонарушении суд, руководствуясь ст. 29.4 КоАП, должен, несмотря на документы, представленные должностными лицами административных органов, вторично установить ряд обстоятельств. В частности, производство по административному делу подлежит прекращению, если будет отсутствовать событие или состав административного правонарушения.

Г. А. Жилин в связи с проблемой преюдициальности актов административных органов подчеркивает: «Постановления административных органов не имеют преюдициального значения, и установлены ими факты подлежат доказыванию при рассмотрении гражданской дела. В соответствии с конституционным правом на судебную защит (ст. 46 Конституции РФ) любое решение административного орган может быть оспорено в судебном порядке» [109] .

Признанные обстоятельства возникают вследствие признание стороной сведений, на которых другая сторона основывает собственные требования и возражения, что освобождает последнюю от бремени доказывания. Например, рассматривая дело о возмещении вреда, причиненного повреждением имущества, суд, приняв признание ответчиком факта размера ущерба, освобождает от доказывания истца относительно обоснования утверждений о размере ущерба.

Нельзя сказать, что признание по своему характеру безусловно и обязательно для органа правосудия, а также всегда ведет к возникновению описанных юридических последствий. Если у суда имеются основания полагать, что признание совершено в целях сокрытия реальны обстоятельств правовой коллизии либо под влиянием обмана, насилие, угрозы, добросовестного заблуждения, суд не принимает акт признания, а обстоятельства подлежат доказыванию по общим правилам следовательно, по усмотрению суда признание обстоятельств может сопровождаться соответствующими проверочными действиями.

Проблематика распределения обязанностей по доказыванию особо актуальна именно для гражданского судопроизводства, поскольку и уголовном судопроизводстве подозреваемый или обвиняемый не дол жен доказывать свою невиновность, соответствующее бремя лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК).

В римском гражданском процессе была выработана универсальная формула, согласно которой каждая сторона должна доказать обстоятельства, на которые она ссылается [110] .

В дореволюционной России Устав гражданского судопроизводства 1864 г. в ст. 81, 366 гласил: «истец должен доказать свой иск. Ответчик, возражающий против требований истца, обязан со своей стороны доказать свои возражения». Другими словами, на стороны возлагалось основное бремя доказывания, при этом первым к выполнению этого бремени должен был приступить тот, кто обращался за судебной защитой (semper necessitas probandi incumbit illi, qui agit). Если этого не происходило, истцу отказывалось в удовлетворении иска (actore поп probante reus absolvitur). Подобное правило закреплялось в ст. 118 ГПК РСФСР 1923 г. и ст. 50 ГПК РСФСР 1964 г., что означало придание ему сущности правовой аксиомы (А. А. Ференс-Сороцкий).