Шрифт:
«Хорошо берёт!» — подумал Плавали-Знаем. И увидел картину, от которой за ворот так и плеснуло теплом: внизу курсант Уточка вырубал из льдины фигуру, ещё незнакомую ни одному гроссмейстеру в мире.
Под ударами кирки появлялись его, Плавали-Знаем, лоб, нос, подбородок, выставленная вперёд, как у покорителя полюса, нога…
Плавали-Знаем разволновался, прошёлся по столовой. Стены вокруг обрастали мерцающими иглами инея. Всё становилось хрустальным. Шерсть на его воротнике поднималась дыбом.
«Хорошо!» Он представил собственный газетный портрет (в заиндевелой шубе!) и, даже показалось, услышал стук морзянки: «Межконтинентальный радиоматч! „Светлячок“ — „Антарктида“».
Стук был в самом деле, но несколько иной. Курсант Упорный, уловив какой-то звук, схватился за наушники, придержал ключ, который от мороза выстукивал SOS, SOS, SOS, и стал записывать прорывающиеся издали сигналы.
Временами они глохли и падали льдинками вниз, но, казалось, сидевший под столом вездесущий чёрный кот, как фокусник, подбрасывал их лапами вверх и подмигивал: на место, на место. Из букв складывался такой текст, что даже Упорному не сиделось в кресле!
А Плавали-Знаем слышал только звуки будущей славы. Он смотрел на обросшую инеем столовую, где, как в глубине пещеры, пылал костёр Уточки. Капитан протянул к нему руки, но от костра дохнуло холодом.
«Вот это зимовка», — подмигнул сам себе Плавали-Знаем и подумал вслух:
— Интересно, долго ли собирается корреспондент снимать моих учеников?
Он вдруг выбил на весь «Светлячок» чечётку и направился в кубрик за Репортажиком.
ИЗУМЛЕНИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
Курсант Барьерчик хлопнул об стол учебником, который перечитал сто раз ещё в училище! Нашли кого заставить учить «Навигацию»! Пятёрочника, сдававшего экзамены досрочно! И кто усадил? Утёнок, которому он сам на каждом экзамене писал десятки шпаргалок.
— На каждом экзамене по десятку! — горько усмехнулся Барьерчик.
— Ну, вы, конечно, преувеличиваете, — мягко произнёс начальник: он любил мир между своими учениками, но возмущение курсанта ему пришлось по душе. Это уже проявляется характер!
— Преувеличиваю? Да у него и сейчас из карманов торчат шпаргалки. Как вермишель! А меня заставляют учить «Навигацию»!
— Ну, повторить никогда не вредно, — сказал с улыбкой начальник.
— Не вредно! Ну ладно — меня! Так ведь и вы влетели сюда учить «Навигацию»! А Уточка выслуживается, — сказал Барьерчик. — И перед кем? — Он насмешливо вскинул голову, выпучил глаза и повёл руками по воздуху, будто поливал из шланга мачты. — Великий мореплаватель! А мы с вами — мы ему помогали.
— В чём? — спросил начальник.
— Ловить тузиков, — сказал Барьерчик с презрением.
Начальник промолчал. Тузиков он не ловил. Но как композитор — что и говорить! — мог подсказать курсантам кое-что толковое. Своей музыкой!
— Стыд! — произнёс Барьерчик. — Шуточки! В это время открылась дверь и в кубрик вкатился с фотоаппаратом в руках Репортажик. Над ним сверкнула вспышка и щёлкнул объектив.
— Отлично! — крикнул корреспондент, сразу взявшись за дело. — Прижмите учебник к груди. Вот так.
— Учебник? — с усмешкой спросил курсант. — И покрепче?
— Покрепче, покрепче! — появляясь в кубрике, благодушно пророкотал Плавали-Знаем. — Поучите и когда-нибудь ещё напишете воспоминания…
— О том, как мы торчали во льду, когда была возможность вырваться из ледового плена? — спросил Барьерчик.
— А что, разве такая возможность есть? — Репортажику сразу представился заголовок в полгазеты — «Из ледового плена».
— Ещё какая возможность! — сказал Барьерчик и выложил корреспонденту свою идею.
— Чепуха! Непробиваемый лёд! — сказал капитан.
Но Репортажик ухватился за необычность идеи. Линза в кастрюле! И какая возможность прекрасного окончания эпопеи!
— Чудесно! — крикнул он. — Если получится, это может быть даже очень здорово!
— Здорово? Чудесно? — спросил Плавали-Знаем.
— Конечно, — сказал Репортажик. — Я видел тонкий лёд своими глазами.
— Так-так, — сказал капитан. — Так-так. Тогда загляните в учебник, пожалуйста, и вы. Поучите для сведения! — И вышел, захлопнув перед изумлённым Репортажиком дверь так, что зацепил его по носу.