Я завертела головой, как Катенок в магазине игрушек. Прятаться на поляне было решительно негде, кроме…

Пригибаясь к земле, я метнулась прямо к шатру Ацуцы, подползла под одну из стенок и оказалась внутри. Опасения, что Варлаф тоже может быть здесь, не сбылись. Шатер был пуст. У его дальней стены лежала развороченная постель, рядом низкая скамья, а на ней… мое зеркало! Я бросилась к нему, прижала к груди, баюкая, словно ребенка. Сейчас я вылезу с другой стороны шатра и ускользну прочь!

Многоголосый рев пригвоздил меня к земле. Я услышала звон оружия и такой грохот, словно два паровых молота танцевали тустеп. А вслед за тем — о, ужас! — я ясно различила приближающиеся быстрые шаги. Я пискнула от отчаяния и нырнула прямо в самое нутро расхристанного ложа любви, с головой укрывшись одеялом и не дыша.

В шатер зашла Ацуца и, следом за ней, тяжело дышащий Варлаф. Обоих я узнала по голосам. Они негромко и взволнованно переговаривались.

— Нашел ее? — спросила колдунья.

— Нет. Но ее охранники убиты. Все четверо. Она может быть у орков.

— Попробуй выяснить, пока мои люди сцепились с ними.

— Хорошо.

Варлаф вышел.

— Ну, сейчас я вам устрою! — бормотала Ацуца, явно роясь в вещах.

Раздражение ее становилось все сильнее. Она швыряла какие-то безделушки, которые, падая на землю, раскалывались со звоном, перебирала тряпье, ругаясь, на чем свет стоит. Верхушка посоха шипела и плевалась, как разгневанный кот. Ацуца что-то искала и никак не могла найти. К сожалению, я догадывалась — что!

Неожиданно, она дернуло одеяло за край, и стащила его с меня. Мгновение, мы с изумлением смотрели друг на друга. Она перевела глаза на мои руки, увидела зеркало, и лицо ее потемнело.

— Ах ты, дрянь! — прошипела она и вскинула высоко свой посох, рассыпающий вокруг яркие искры. — Сейчас я немного проучу тебя. Как раз, чтобы ты успела выздороветь к концу нашего путешествия!

С верхушки посоха сорвался желтый шар и метнулся в мою сторону. Я перекатилась, вскочила на ноги и попятилась к задней стене шатра. Прелестный серебряный кубок попал мне под каблук. Я потеряла равновесие, и полетела на пол, выставив вперед руки, инстинктивно пытаясь укрыться от шара, метившего в лицо. Жар обжег пальцы, а ярчайшая вспышка света на мгновение лишила меня зрения. Какой-то нечеловечески страшный крик потряс шатер до самого основания. Когда я вновь обрела способность видеть, то, как была на четвереньках, попятилась назад. И пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену.

У входа стоял Варлаф и молча смотрел на меня. В его глазах плясала смерть, дико взмахивая косой, и разевая беззубый рот. Его пальцы сжимали рукоять меча, направленного острием в мое сердце. Но что-то задержало удар. Опустив взгляд, я разглядела причину. На полу без движения лежала Ацуца, придавленная собственным посохом. Слабый огонек едва теплился в его верхушке. Колдунья была полностью обездвижена, но ее глаза — большие, выпуклые, своевольные, еще жили на лице, на котором не осталось ни кровинки. Начиная догадываться, я посмотрела на свои руки — они были покрыты черной копотью по локоть. Чеканная рамка зеркала оплавилась, а само оно — о, ужас! — рассыпалось в пыль.

Я медленно поднялась на ноги. Прошла мимо Варлафа и вышла наружу. Достала из кармана зажигалку и подпалила полог шатра Ацуцы. В моей голове не было ни единой мысли. Затем я села на землю, не сводя глаз с останков волшебного стекла. Ослепшее зеркало смотрело на меня поджаренным оком. Связь с моим миром утрачена навсегда. Меня хотят убить и те и эти. Я больше никогда не увижу свою девочку…

Я сидела на земле, обхватив руками колени, и рыдала, размазывая слезы по грязному лицу. За спиной трещал огонь, заглатывая полотнища шатра с жадным гудением. Раздался треск — это подломились опорные столбы. С шумом и жаром шатер рухнул, погребая под собой содержимое.

Вокруг шел бой не на жизнь, а на смерть. Люди Ацуцы были хорошо обучены и серьезно вооружены, но орков было больше, и они явно недостаточно ценили свои жизни. Над моей головой просвистела стрела, а я продолжала безучастно сидеть, не делая попыток спрятаться или бежать. Мне казалось — мир кончился, осталась только почерневшая оплавленная рамка.

Рядом кто-то присел, глухо и тяжело кашляя. Я покосилась на него и с удивлением увидела Варлафа. Он был живой и относительно здоровый, только весь покрытый копотью и пеплом. Искры кое-где еще тлели на его одежде. Он ладонью прибил их и, криво усмехнувшись, посмотрел на меня. Я опустила голову. Я понимала, что сейчас он убьет меня — я прочитала свою смерть в его глазах в тот миг, когда он вошел в шатер и обнаружил лежащую у моих ног обездвиженную ведьму. Мне хватило бы, даже если бы он ударил меня своим мечом плашмя, а не острием.

— Будь ты проклята, чужестранка! — отдышавшись, заговорил он. — Это я должен был убить ее!

Я не поверила своим ушам. Точнее, сначала я просто не услышала его. Я уже представляла, как меч прославленного героя разрубает меня надвое, прибавляя мой труп к тем, что усеяли его путь.

Рядом что-то взревело. Варлаф поднялся, коротко ударил, подтащил к нашим ногам тело орка, чьи широченные плечи укрыли нас словно щит. И снова присел рядом. Взял мои руки в свои, вложил в них эльфийский кинжал. Только тут я заметила, что рядом с ним лежит посох Ацуцы, верхушка которого крепко замотана какой-то тряпкой. Я изумленно посмотрела в его осунувшееся лицо. И как я раньше не замечала, что он похудел?