— Ты не представлял, а я и не знал. Я думал, что так и надо. Да ещё мы спешили, — уныло тянул Андрей.

— Да ладно тебе о спешке рассказывать. Ты даже не представляешь себе, какая это бесценная бумажка.

— Чем это она бесценная?

— Да тем, что на неё можно поменять 300 рублей. А это целых 1000 марок — наши почти две зарплаты. Ты себе представляешь сколько всего можно накупить на эти "лишние" марки.

— Так 300 рублей ещё нужно провезти через границу.

— Попробуем, — решительно сказал Кирзонян. — Многие провозят не только деньги, но и золото. Вот в этом случае уже "шкурка вычинки стоит". А справку эту храни как зеницу ока. Я через три месяца ухожу в отпуск и постараюсь провезти деньги.

— А сейчас то мне что делать? Деньги то заканчиваются.

— А, ерунда. Если закончатся, то я тебе одолжу. А через несколько дней уже и зарплата будет. Только никому об этой справке ни слова.

— Да это понятно. Я вот только думаю, как же ребята из моей группы поменяют свои 30 рублей. У них ведь тоже, наверное, сейчас туго с марками.

— Ничего, как-нибудь поменяют. Помогут им в таком экстренном случае. Кроме того, в ГДР часто наведываются поляки. Они скупают в основном золото, но и деньги тоже меняют. А рубли в Польше ценятся.

— Странно, — протянул Андрей. — Во Франкфурте-на-Одере разговор заходил об этих справках. Но никому не пришло в голову что-либо выяснить о них более подробно.

— Вот и ты не бери в голову, — завершил их беседу Кирзонян.

Вернувшись к себе, Андрей долго размышлял обо всех перипетиях происшедших с ним и сотоварищами по пути в ГДР. Он просил Господа прекратить подобные испытания в дальнейшем и помочь ему просто нормально без излишних приключений нести свою службу наравне с другими служащими и военнослужащими Советской Армии.

Морозевич не стал одалживать деньги у Кирзоняна — не хотелось быть обязанным тому ещё и в этом вопросе. Он просто решил в эти несколько дней, оставшихся до получки поэкономнее расходовать имеющиеся у него. И в начале июля Андрей, наконец-то, получил свою первую зарплату за границей. И в получении зарплаты тоже была своя отличительность от аналогичных событий в Советском Союзе, точнее, наверное, на гражданке — аванса в воинских частях не платили, выплачивали все деньги за месяц один раз. Но, когда Андрей расписывался в получении денег, его вновь удивило одно обстоятельство — денег на его взгляд было очень много. Он уже знал свой оклад в марках и ожидал получить примерно на 20 % меньше оклада — ведь он находился в Борстеле с 6-го июня, то есть неполный месяц, да ещё 6 число попадало на воскресенье. Однако получил он сумму даже больше, чем его установленный оклад. После получения денег он спросил Кирзоняна:

— Слушай, а что, здесь тоже есть какие-то премиальные?

— Какие ещё премиальные? Никаких премиальных здесь нет — голый оклад. Он, конечно не маленький, но никаких премий не должно было быть. Я ещё понимаю премию по итогам года, а сейчас нет.

— Тогда странно, — протянул Андрей.

— Что странно?

— Дело в том, что я получил сумму большую, чем мой оклад. А я то работал меньше месяца.

— Да ты что! — прищурился Кирзонян. — И сколько же ты получил?

Морозевич назвал сумму.

— Ого, — присвистнул коллега. — У тебя оклад, конечно, немного выше, чем у меня. Но это, действительно, много.

Тут как раз из штаба вышел майор Лукшин.

— Борис Михайлович можно вас спросить? — обратился к нему Андрей и рассказал о ситуации с деньгами. — Что-то здесь не так, я ведь работаю в гарнизоне всего лишь с 7-го июня.

— Сколько дней вы пробыли в Цербсте?

— 6 дней.

— А какого числа пересекли границу?

— Во Франкфурте я был уже утром 27 мая.

— Тогда всё понятно. Правильно вы получили.

— Как так?

— А вот так. Вы зачисляетесь на работу и получаете жалованье с того дня как пересекли границу ГДР.

— Это здорово, конечно. Но почему так?

— Ну, как почему? Вы сюда ехали работать. И не ваша вина, если вы будете где-то болтаться, ожидая, когда же за вами приедут. А вас, так вообще, промурыжили 10 дней. А вы то в чём повинны? Нет, здесь как раз всё справедливо. Поступил в части сигнал, что прибыли служащие, так не копайтесь, не ждите случая, когда во Франкфурт какая-нибудь машина соберётся ехать, а сразу поезжайте, забирайте служащего и заставляйте его, так сказать, пахать на благо гарнизона. А нет, так платите ему деньги за простой.

После разговора с Лукшиным Андрей подумал о том, что в армии всё-таки гораздо более умно и строго всё поставлено. Андрей был рад, что всё выяснил. Однако по случаю, через несколько дней он зашёл в канцелярию и обратился к её начальнику, старшему лейтенанту Клюеву:

— Товарищ старший лейтенант, вы можете мне сказать, когда я зачислен в часть на должность начальника теплохозяйства? Это не секретные данные?

— Какие в этом вопросе могут быть секреты. Вы имеете полное право это знать. Если, не ошибаюсь, ваша фамилия Морозевич.