— Наверное, этот Попов — какая-нибудь редкая сволочь.

«Почему сволочь? — подумал я тогда. — Может, сволочь, а может, и нет. Возможно, он понятия не имел, что эта стеллерова корова — последняя и других уже не будет. Может, у него были папа и мама. Может, он был порядочным человеком и просто хотел кушать».

И все-таки, я полагаю, Попову следовало бы написать книгу, объясниться, облегчить сердце и душу. Заявить во весь голос, мол, «уважаемые товарищи потомки…». А заодно и деньжонок подзаработать.

Что значит «некий Попов»?

Поповых много. Со мной в классе учился один Попов — Кирилл, а в параллельном другой Попов — Антон. Оба стали предпринимателями. У нас с Пашей Вадимовым есть знакомый Олег Попов. Его не надо путать с клоуном Олегом Поповым — тот сейчас живет в Германии, фокусы показывает, смешит сосисочно-пивных бюргеров. Наш приятель — психоаналитик. Он часто нам звонит — то мне, то Паше, и предлагает пройти курс терапии, лечь на кушетку и исповедаться, обо всем честно и по-человечески рассказать. В Москве есть еще Слава Попов, журналист. А в Питере — писатель Валерий Попов. Наконец, во времена «некоего Попова» жил другой Попов, профессор, тот, кто изобрел радио и чьим именем названа улица на Петроградской стороне. Тут легко запутаться, особенно в нашем случае, когда от имени, отчества и биографии осталось только жалкое и тощее «некий».

А вот создал бы книгу под названием «Как я съел стеллерову корову», стал, может быть, «тем самым», или «известным», или даже «небезызвестным».

Надо писать книги о себе. Если не книги, то хотя бы статьи. Но в заглавие непременно ставить слова «Как я…».

Например: «Как я ходил во власть».

«Как я стал черносотенцем» (тоже всем необходимо узнать в целях, так сказать, повышения образованности).

«Как я перестал быть структуралистом и почему» (это, правда, совершенно неинтересно широкой публике, но филологическая элита оценит).

Написать и повесить на видное место, на центральную полосу какой-нибудь газеты. Желательно, чтоб московской и чтоб сильно независимой. Или по радио выступить, ежели в телевизор не пущают по причине непривлекательной наружности.

«Как я заработал свой первый миллион».

«Как я спала с депутатами Госдумы».

Как я и как меня…

Словом, произвести побольше таких «каков». Читатели ценят «каки» и любят «каки». «Каки» отдают ароматом чего-то неповторимо личного и сугубо человеческого.

И вот ты уже денег заработал. Сидишь в дорогом ресторане и мнешь в руках вчерашнюю газету (звонил редактор и сказал, что они, наконец, опубликовали интервью с фотографиями — так что пришлось купить). Перед тобой на столе — тарелка с черепашьим супом. У стены — аквариум с кораллами из Красного моря и разноцветными рыбками. За столиком вместе с тобой — друзья, самые близкие и родные люди: два успешных писателя, известный журналист, богатый издатель с серьгой в ухе, кинорежиссер и твоя любовница. Правда, от экзотической еды немного пучит. И духота в ресторане невозможная — на дворе лето. Хочется выйти на Тверскую, вдохнуть полной грудью жаркий июльский воздух, погрузиться в шум зеленых аллей. Если черепаший суп снова даст о себе знать — ничего страшного, там во двориках вроде бы поставили современные биосортиры — хозяйственный мэр недавно распорядился. Так что можно всем вместе выйти и прогуляться. Совместно обдумать очередную книгу.

Искренности, новой, волнующей, человеческой, явно недостаточно. Тебе это известно как никому. Подсознание читателей страждет сюжетной эпичности. Любой. Самой завалящей. Пусть даже фантазийной и несбыточной. Несбыточной — лучше всего.

К примеру, ты уже не автор, а читатель. Не генерал от филологии, получающий гранты, чтобы копаться в литературных окаменелостях, а рядовой читатель. Представитель населения. Жизнь у тебя как-то не может наладиться, хотя ей давно бы уже пора это сделать, тебе ведь скоро на пенсию. На работе недавно начальник обругал, премию за прошлый месяц забыли выплатить — очкастая бухгалтерша-дура потеряла какие-то бумажки, дома штукатурка с потолка сыпется, трубы то и дело засоряются — надо ставить новые, а на какие шиши — непонятно, электропроводку пора менять, кошка оставила кучу в ванной, сын растет оболтусом — двойки в школе получает, жена постоянно скандалы устраивает.

Не об этом ты мечтал в пору своей мятежной молодости. Ты мечтал совсем о другом: о доблестях, о подвигах, о славе, о толстой, о красивой нежной бабе. Ты мечтал о сюжете, о героическом сказании, и чтобы ты в нем был главным действующим лицом. Главным и положительным во всех отношениях. И тут на помощь тебе приходит нынешний автор, создатель нового эпоса. Только успеваешь раскрыть книгу на первой странице, как там уже кто-то бегает, непонятно пока, кто, но кто-то очень героический и положительный, бегает с автоматом наперевес и стреляет во все стороны.

«Так ведь это я!» — осеняет тебя.

«Точно, ты», — отвечает автор.

«Это я бегаю!» — ты в восторге от этого открытия.

«Конечно же. Ты и бегаешь. И шинель на нем твоя, и душа, и мысли. Да и книгу я писал про тебя».

«Про меня?!» — ты все еще до конца не можешь поверить.

«Про тебя, — утвердительно кивает автор. — А про кого же еще? Разве, кроме тебя, еще кто-то тут есть?»

«Нет».

«Ну, вот видишь. Теперь покупай книгу и читай дальше».

Фридрих Ницше все удивлялся, зачем, мол, кроту крылья, мечты, бинокль. Зачем посылать его в театр?