Но все равно было уже поздно что-то менять, тем более что… Тут Генриетта Мария бросила на него внимательный взгляд. Она не уверена, что с ним это пройдет. Он такой сильный, спокойный, скорее норманн, чем француз, итальянец или англичанин. Ну… какими она этих норманнов представляла.

— Что ж, тогда, я думаю, нам, мужчинам, — он сделал едва заметный акцент на последнем слове, — стоит покинуть принцессу и дать ей возможность восстановить силы.

Генриетта Мария рефлекторно бросила на него умоляющий взгляд, просивший: нет, подожди, не уходи, ну побудь еще немножко, — но тут же испугалась своего душевного порыва и потупилась. А кардинал и здесь все испортил.

— Да, конечно, идите, ваше величество. Я же — духовное лицо и обязан находиться рядом со страждущими столько, сколько им будет необходимо…

Принцесса прикусила губу и бросила на кардинала полный ярости взгляд. Как же, необходимо… Да лучше бы удалился этот напыщенный индюк, а он остался! И испугалась своих мыслей. Нет-нет, нельзя так думать, кардинал Джеронезе — посланец самого папы. Он очень достойный и… Додумать мысль она не успела. Потому что он вежливо поклонился ей и сказал:

— Что ж, в таком случае я оставляю вас и… Графиня, — повернулся он к Мадлен, которая тут же приняла кокетливую позу, — если вам что-нибудь понадобится, слуги будут ждать за дверью.

— Благодарим вас, сир, — своим самым завлекающим голосом отозвалась Мадлен, заставив принцессу сердито насупиться.

А он еще раз поклонился и двинулся на выход. Но у самой двери остановился и, бросив взгляд на принцессу, внезапно улыбнулся и… как-то эдак лукаво подмигнул ей: держись, мол, и, если что, зови, помогу. После чего вышел из покоев.

Кардинал ничего не заметил, потому что в этот момент смотрел на Генриетту Марию, с нетерпением ожидая, когда наконец закроется дверь и он сможет приступить к своим наставлениям. А принцесса почувствовала, как ее щеки вновь наливаются румянцем. Но ничего не могла с этим поделать…

— Отлично, дитя мое, просто отлично! — возгласил кардинал, едва они остались в комнате втроем. — Этот московит явно очарован вами! Вон как засуетился, когда вы лишились чувств. Немедленно послал за врачами, велел взять вас на меховой полог и нести в его личные покои. Да и сам тоже вцепился в угол…

— В его покои?! — одновременно вскричали обе женщины и сразу же принялись оглядываться.

— Ну да, ну да — он так и повелел, — удовлетворенно кивнул кардинал. — Отец Зешко знает русский, и он переводил мне… Но я не об этом. Нам надобно обсудить, как лучше…

— Ваше высокопреосвященство, — мягко прервала его Мадлен, — принцесса еще слаба. Ей необходим покой. Я бы просила вас немного повременить с наставлениями, до тех пор пока она не восстановит силы.

Кардинал осекся и недовольно воззрился на Мадлен. Потом перевел взгляд на принцессу. Генриетта Мария ответила ему таким страдальческим и опустошенным взглядом, какой только смогла изобразить. Кардинал нахмурился, но нехотя кивнул.

— Ах да, конечно… Вам требуется мое участие, дитя?

— Нет, ваше высокопреосвященство, — слабым голоском отозвалась принцесса. — Я чувствую себя нормально. Только вот слабость…

— Тогда поговорим позже. Отдыхайте. — И кардинал также покинул покои.

Едва за ним закрылась дверь, как Мадлен вскочила и принялась вертеть головой, пробормотав:

— Конечно, грех обманывать столь высокопоставленное духовное лицо, но у меня уже везде свербело от желания как следует здесь осмотреться. Хм… а он весьма скоромен. Не сказала бы, что это настоящие королевские апартаменты…

— А что это? — робко спросила Генриетта Мария, указав в дальний угол, где под потолком были закреплены какие-то странные портреты на деревянных досках, многие из которых были в рамах из серебра и даже золота.

— Это иконы, дорогая, — наставительно произнесла Мадлен. — Они заменяют русским распятие. Вот именно здесь ваш суженый молится на ночь… Кстати, — Мадлен весело подмигнула принцессе, давая понять, что и она заметила подробности его ухода. — Советую вам хорошенько изучить кровать. Ибо именно на ней вам царствовать.

— Изучить? — Генриетта Мария озадаченно огляделась.

— Ах да… — графиня весело рассмеялась, — бедняжка. У вас же в этом пока никакого опыта. Знаете, почему большинство из нас, женщин, предпочитают принимать любовников в спальне? Просто на своей собственной кровати любая из нас становится совершенно неотразимой. Это очень важно — точно знать, каково расстояние до спинки, можешь ли ты в момент вот этого порыва страсти вытянуть ножку и насколько изящно ты способна изогнуться, когда распаленный мужчина уже вдавил тебя в подушку… О-о, дитя мое, вы покраснели… Ну будет, будет, такие хитрости рано или поздно осваивает любая женщина. К тому же вы сейчас в постели вашего жениха, то есть, по существу, в вашей собственной. Так пользуйтесь моментом. И… я бы советовала вам сказаться совсем слабой и остаться в этой кровати на ночь.