– Объясните это господину Арбаеву, – бросил я.

– Если он останется жив.

Признаться, меня несколько даже озадачила невозмутимость Алена Данглара. Александр Алиевич Арбаев пусть и не был фигурой «первого ряда», но он и не «атлет» какой-нибудь... За его безвременную кончину можно и ответить.

– Господин Данглар, а вы не боитесь... – не удержался я от вопроса, но префект оборвал меня на полуслове:

– Мести? Нет, не боюсь. Он нарушил правила. А правила созданы для того, чтобы их выполняли. Всегда. Кажется, я разъяснил это вам недавно. Но вы были невнимательны, господин Дронов.

– Из всякого правила делают исключения, – с сомнением произнес я.

Барон промолчал. Дошел до поданной ему машины – горе-карабинеров уже увезли, – плюхнулся на сиденье, разлепил губы и сказал:

– Исключения? Делают. Но не для всех.

И мы остались вчетвером. Сидели за дощатым столом перед чашками с остывающим кофе. И – молчали.

– Славное выдалось утречко, – нарушила тягостное безмолвие Бетти.

– И ночка насыщенная, – в тон ей отозвался Вернер.

– А день будет жарким, – кивнул Гонзалес.

Я обвел всех взглядом и промолчал.

– А хорошие ребята у Данглара, – наконец произнес я.

– Группа «Гром»? – спросила Кински.

– Здесь их называют «пажеский корпус». Или «белые гуси», – пояснил Диего.

– «Гуси» – понятно, почему – «белые»? – спросил я.

– Их база в самой восточной точке острова, в крепости Ла-Гросса. Ее еще называют Белая крепость. Или Белый город.

Мне почему-то вспомнился фильм моего детства – «Город мастеров». При чем здесь мастера?

– Поэтому мыс и крепость закрыты для туристов, – сказал Диего.

– Подготовка у ребят хорошая, – сказала Бетти.

– Дело не в подготовке. Просто они – такие, – отозвался Диего.

– О чем думаешь, Дрон? – повернулась ко мне Бетти.

– О бренности земного.

– Все мы об этом думаем, – вдруг заговорил Фредди Вернер. – И никуда от этого не деться. Знаете, почему? Вот зависли мы на этом славном пляже и на этом славном острове... Почему? Потому что мы – никому не нужны. Нет у нас близких, а те, что были, давно стали далекими... Мы никому не нужны нигде. Романтические идеалы юности истаяли, как дым. Не знаю у кого где, а у меня – в намибийской пустыне. Оттуда нас вышло трое. Из десяти. Кости остальных дотлевают там... Там днем слишком жарко, а ночью – слишком холодно. И еще этот пронизывающий туман... Ледяное течение Атлантики и раскаленные пески – такое сочетание мог выдумать только дьявол...

Лицо Вернера помрачнело, и только тут мы заметили, что старина Фредди изрядно пьян. И немудрено: он совсем не спал ночью, потом волнения, связанные с самоубийством Сен-Клера, потом такое многообещающее утро... Признаться, Вернер совсем не был крепок к алкоголю; сегодня из бара мы извлекли коньяк, и я заметил, что сейчас в бутылке осталось на донышке.

А лицо Вернера тем временем погрустнело и выглядело теперь почти беззащитным.

– Вы тоже подозревате меня, друзья? Наверное... у меня есть причины действовать порой неразумно, да и этого долговязого Эдгара я мог бы утопить, как щенка, вот только зачем? Зачем, а?

– Ален Данглар наговорил здесь порядочно, чтобы мы подозревали друг друга, – постаралась успокоить его Бетти.

– Мы и подозреваем, – криво усмехнулся Диего. – Ну и что? Жить все равно нужно.

Мы снова замолчали.

– Тебе хорошо бы выспаться, Фредди, – сказала Кински.

– Сейчас пойду. Только... Противно, когда в твоих вещах роются всякие «пиджаки»... Вы думаете, Данглар хотел у нас что-то найти? Нет. Он просто хотел нас унизить. Всех. – Вернер помолчал, добавил: – Ему это удалось.

Диего ухмыльнулся:

– Ты еще молод, Фредди. Неужели ты полагаешь, что кого-то из нас можно унизить словесами? Или еще чем? Данглар все сделал грамотно, развел нас, и – что? Каждый из нас сделал бы на его месте то же самое. Я вот полагаю, что у Дрона все еще лучше бы получилось, а у меня – хуже.

– Слушай, Гонзалес, а как все-таки твое настоящее имя? – спросила вдруг Кински.

– Зачем тебе, Бетти?

– Звучит уж очень красиво.

– Я от него давно отвык.

– А все-таки?

– Диего Карлос Антонио де Аликанте.

– Звучит впечатляюще. Это древний род?

– Да.

– И у вас есть родовое имение?

– Замок.

– Замок?! Настоящий?!

– Да.

– Ты совсем нелюбезен для гранда.

– Гранды не были любезны. Они были воинами.

– Поэтому ты ушел на войну?

– Когда я был ребенком, я мечтал о подвигах. А мои родственники погрязли в ритуалах. Они заняты производством вина. Но хуже – другое. Они – всем довольны. О, мне предстояла содержательная жизнь: как говорят у вас в Англии, лелять «скелетов в шкафу».