И тут же метнулся к двери, чтобы бежать к Алессандре, но… вдруг почувствовал, что череп смотрит ему в спину. Волна страха накрыла его и сковала движения, в ушах появился слабый звон. Марио медленно развернулся…

Липкий молочно-белый туман, окутавший весь поезд, становился все более густым. Пассажиры вопили от ужаса, зажмурив глаза и закрывая уши руками, метались по коридорам вагонов, то и дело натыкаясь друг на друга, падая и поднимаясь. Туман сгущался все сильнее, липкая жидкость стекала по лицам, собиралась на одежде и стенах вагонов.

Марио сделал всего лишь шаг к черепу, и его пронзил бесконечный ужас.

Порыв ветра ударил в липкое лицо, в ушах появился чудовищный шум.

— А-а-а-а-а-а-а!.. — вскрикнул Марио и упал на колени, наклонив голову к самому полу и зажимая уши руками.

Несколько секунд он лежал так, согнувшись и покачиваясь из стороны в сторону, затем резко распрямился, попытался встать, но оступился и отлетел к двери, ударившись об нее затылком. На ощупь он нашел ручку, открыл дверь и вывалился из купе. Коридор был пуст, но Марио не видел этого. Он шел, зажмурив глаза, зажимая уши руками и время от времени непроизвольно дергая головой из стороны в сторону. Раскачивающийся вагон кидал его от одной стены к другой.

Добравшись до тамбура, Джулиани вытянул вперед руки, нащупал дверь вагона, открыл ее, сделал шаг вперед… Его нога провалилась в пустоту. Упав на гравий, Марио скрючило от ужаса, все еще имеющего над ним власть.

Кто-то подхватил его под руки и поволок в противоположную от уходившего в тоннель поезда сторону. Власть страха постепенно слабела. Марио пытался отталкиваться ногами, чтобы немного помочь тащившему его, но у него это плохо получалось.

Когда Джулиани приоткрыл глаза и отнял от ушей руки, все еще не понимая происходящего, он находился в тридцати метрах от входа в тоннель. Белый туман выходил из него и, удаляясь с каждым метром, становился все более редким и быстро сходил на нет.

Марио встряхнул головой. Рядом с ним стоял проводник в изрядно потрепанной, липкой и грязной форме. Поезд уходил все дальше, постепенно исчезая в странном тумане. Через несколько секунд он совсем скрылся из виду, и только стук колес, все удаляясь, напоминал о его существовании. Вскоре стих и он.

Мало кто может себе представить, что такое степь в конце июля — под палящим солнцем и при отсутствии ветра. Если, конечно, сам там не был. И уж еще меньше найдется людей, знающих, каких усилий стоит копать в этой степи яму шириной в два и длиной в три метра. Первые несколько минут, когда работа только начинается, все кажется не таким уж страшным. Да. Земля сухая, пылистая. Да. Корни многолетних степных трав сплелись и высохли так, что похожи на электрические провода. «Ну и что же? — скажет кто-нибудь.

— Хорошо отточенная лопата и крепкие молодые руки могут многое сделать.

Многое перебороть». И солнце не так страшно, когда на голове широкополая панама, а во фляге вода.

Именно этими размышлениями успокаивал себя Вовка, делая очередной капок.

Уже полчаса как лопата стала натыкаться на камни. Глубины Вовка достиг небольшой, сантиметров в восемьдесят. А дальше… Поначалу, незаметно для самого себя, он постепенно отходил в сторону в пределах очерченных контуров намеченного шурфа и, дорывшись все до тех же камней, делал еще один шаг в сторону.

— Эй! Сачок! Ты что делаешь?! — спросил отец. — Я тебе где сказал рыть?

— В восточном углу, — буркнул Вовка.

— А ты сейчас где?

— В северном, — выдохнул подходивший к яме Стас и продолжил: — У парня налицо полная дезориентация на местности. Вероятно, как следствие теплового удара.

— Сам ты перегрелся! — крикнул Вовка и швырнул лопату на дно ямы.

Лопата ловко подскочила и отлетела в сторону Стаса. Тот рефлекторно чуть дернулся в сторону и выставил перед собой левую руку.

— Ого, — сказал Стас. — Однако, нервы.

Он снял очки, протер их концом клетчатого платка, повязанного на голове на манер бедуина, и снова нацепил на уши, которые Вовка называл лопухами.

Вовка посмотрел сначала на отца, профессора археологии, потом на Стаса, аспиранта кафедры истории МГУ, взглядом, обещавшим скорую месть. Отец и Стас не обратили на его гнев никакого внимания. В конце концов, Вовка сам напросился в экспедицию.

С нового года он уговаривал отца, и тот не сразу, но все же согласился взять сына на раскопки при условии, что Вовка будет покорно выполнять любую порученную ему работу. Жизнь археолога только в фильмах про «Индиану Джонса» полна приключений, сказочных сокровищ и неожиданных открытий.

Реально же она наполнена пылью. Либо библиотек и хранилищ, где, собственно, и проходит большая часть жизни настоящего исследователя умерших цивилизаций, либо раскопок. Именно второе сейчас и происходило.

— Виктор Иванович, — многозначительно начал Стас после небольшой паузы, — сдается мне, что ваша теория о месте захоронения гуннов зашла в тупик.

— Вы заблуждаетесь, Станислав Валерьевич, — невозмутимо ответил профессор, — это не моя теория, а ваша.

— Но позвольте…

— Я не буду больше копать, — объявил Вовка, медленно и четко выговаривая каждое слово.