Удалось воплотить в жизнь?

— Да, — довольно сказал Евгений Борисович. — Можно сказать, что удалось.

Процентов на восемьдесят.

— Я рад за вас. Обычно музеи и галереи сами обмениваются, без посредников, но вы выдвинули просто гениальную идею создать базу данных по экспонатам, которые одни хотели бы обменять, и примерный список того, что хотели бы получить другие.

— Честно говоря, альтруизма в этой затее мало. Прежде всего я преследовал свои интересы. Посредством двойного, а иной раз и тройного обмена я заполучил в свои коллекции великолепные экспонаты. Кстати, теперь могу без ложной скромности заявить, что моя коллекция монет самая полная в мире. До абсолютно полной в ней не хватает трех десятков образцов, но, если учесть, что половина из них утеряна для науки навсегда, то… мои дела обстоят не так уж плохо.

— Я рад за вас, — улыбнулся Стас.

Возникла небольшая пауза. Егорову показалось, что коллекционер не решается ему что-то сказать, и осознавать это было довольно странно. Евгений Борисович слыл человеком с железной волей, тонким вкусом и полным отсутствием ложных предрассудков. Если ему было необходимо сказать нелицеприятные вещи, то он говорил их не стесняясь. Как хирург, который очень часто делает пациенту больно, чтобы потом ему было легко.

— Если возникнет необходимость по работе… милости прошу, — улыбнулся Евгений Борисович. — Буду рад показать вам все, что лежит в моих чуланах.

Вы, наверное, торопитесь на работу?.. А у меня к вам дело, и, чтобы вас не задерживать, я все расскажу по дороге.

Дождь, кажется, закончился. Евгений Борисович сложил зонт и, опираясь на него, как на трость, шел рядом с профессором, взяв его под руку.

— Так что же у вас за дело? — спросил Егоров.

— Я думаю, вы уже догадались. Последнее время к вам наверняка многие обращались с подобным предложением. Я слышал, у вас есть книга Бруно.

Профессор и коллекционер посмотрели друг другу в глаза. Профессор понял что все-таки он ошибся. Было лукавство в глазах. Было. Просто старичок прожил длинную и содержательную жизнь, чтобы запросто выдавать свои мысли собеседнику.

— Кто же это вам сказал?

— Станислав Валерьевич, вы же прекрасно понимаете, что я не назову источник информации.

— Вас ввели в заблуждение, Евгений Борисович. Этой книги у меня нет. Хотя не скрою, я бы многое отдал, чтобы взглянуть на нее.

— Если сейчас нет, то она будет у вас в ближайшем будущем. Я слышал, вокруг нее уже совершено много преступлений. Станислав Валерьевич, я не буду говорить, что она приносит несчастье, это каждый решает сам, но все-таки задумайтесь над этим обстоятельством. Да и мне она нужна вовсе не для библиотеки. У меня есть покупатель на этот фолиант, и он готов заплатить, на мой взгляд, прямо-таки астрономическую сумму. Немыслимо астрономическую.

Вы знаете, сколько стоили последние раскопки в долине фараонов?

— Да. Колоссальная сумма.

— За те деньги, что мне предложили за книгу, эту долину можно перекопать вдоль и поперек. Причем дважды. И я готов предложить вам пятнадцать процентов.

— Книга для простой домашней библиотеки не может стоить таких денег, — заметил профессор.

— Вещь стоит ровно столько, сколько за нее готовы заплатить. Как говорится, спрос рождает предложение.

— Возможно, вы и правы, но для меня как историка она кажется бесценной.

— Вам эта книга не нужна, — настаивал Евгений Борисович. — Голубчик, продайте ее мне и забудьте все неприятности, которые ей сопутствовали. Что вы, в сущности, за нее так держитесь? Все записи сделаны, скорее всего, на староитальянском языке, повезет, если на латыни. К тому же они наверняка зашифрованы. Я знаю, у вас большие успехи в староитальянском, но вот шифр…

Книгу будет не так просто прочесть. Опять же претенденты, наверное, донимают.

Не ровен час компетентные органы заявятся и отнимут, книга-то краденая.

Если рассудить трезво, то при тех или иных обстоятельствах вы все равно ее потеряете. Бессмысленно надеяться на иное. А так получите кругленькую сумму на очень симпатичный счет, который я уже открыл на ваше имя в Австрийском банке, и живите где-нибудь в райском уголке в свое удовольствие. Ни о чем не беспокойтесь и занимайтесь историей. Ведь, ей-богу, заслужили, Станислав Валерьевич.

— Все-таки странно, что вы пришли ко мне с подобным предложением. Ведь вы же знаете, что я не занимаюсь продажами антиквариата.

— Ничего странного. К вам все равно придут. Не я, так другие. И в конце концов вы решитесь продать книгу. Но разве можно доверять незнакомым людям в таком щепетильном деле? А меня вы хорошо знаете. Может, лично мы знакомы не много, но зато как коллекционера… Моя репутация должна быть вам очень хорошо известна. Может, вас пугает сумма, которую я готов заплатить? Это пустое. Унижать хорошего ученого ничтожной суммой за вещь, которая в его глазах бесценна, — это глупо. Больше вам никто не предложит. Это все пустые разговоры, что кто-то заплатит больше, уж поверьте мне.