— Это хорошо. Я боялся, что он пойдет на хитрость, например, скажет тебе, мол, я раскололся. Поэтому я решил позвонить тебе и предупредить, что я придерживался нашей версии. Но хватит обо мне. Как Кичи?

— Она немного заговаривается, все бормочет что-то бессвязное. В основном о Гвен и черных дьяволах. Знаешь, меня это очень беспокоит. Она все время доходит до одного места и умолкает. Мне показалось…

— Что?

— Лучше я расскажу при встрече. Когда ты приедешь?

Ломас только теперь осознал, что Лэкси не на шутку встревожена.

— Послушай, мне нужно дождаться, когда закончатся вызовы. После такой игры я не осмеливаюсь злить Чанг. Зато потом хватаю такси и лечу.

— Это будет стоить целое состояние!

— Ну и пусть! Лэкси, мне кажется, я люблю тебя.

— Да… — сказала она тихо и положила трубку. Постояла немного в холле. Впервые в жизни мужчина признавался ей в любви. Но это признание недолго занимало мысли девушки. Она подумает об этом хорошенько в другое время. А сейчас ей придется поразмыслить о другой любви здесь, в этом доме.

Наверху все было тихо.

Лэкси вошла в кухню. Ее новизна и яркость успокаивали, и она сказала себе, что зашла сюда приготовить кофе и в одиночестве дождаться Рода.

Внезапно она уловила какое-то движение позади себя. Обернувшись, Лэкси увидела, как приоткрывается медленно дверь. Она готова была закричать, но, к счастью, вовремя заметила, как мимо нее важно прошествовал черный Лабрадор, и из ее груди вырвался лишь громкий вздох облегчения, похожий на легкое покашливание во время концерта.

Это было хорошей встряской. Страх никогда не сковывал Лэкси, наоборот, побуждал к действию. Она догадывалась, что это у нее от отца, от его беспощадного упрямства перед лицом врага. Девушка подошла к доске с ключами, висевшей над холодильником: нужный ей ключ отсутствовал. Вздохнув, она поднялась в комнату мисс Кич и осторожно взяла с туалетного столика связку ключей. Старая женщина не открыла глаз и не пошевелилась. Но у Лэкси было ощущение, будто Кич из-под опущенных век наблюдает за ней.

Спустившись снова вниз, девушка проверила ключи. Все они были дубликатами тех, что хранились на кухне, за одним исключением: оба дубликата ключа, который она искала, находились только в личной связке мисс Кич.

Спускаясь в подвал, Лэкси припомнила тот воскресный вечер более десяти лет назад, когда она храбро сходила по тем же самым ступеням, полная решимости разорвать завесу ужаса, которой Кич почему-то окутала это место. Теперь, конечно, она знала много такого, о чем ребенком не могла и подозревать. Например, что истина иногда оказывается пострашнее самых мрачных предчувствий, а идея, даже самая сумасбродная, зачастую берет верх над неумолимыми обстоятельствами. Джейн никогда больше не играла в подвале, да и сама Лэкси, осмелившаяся таки проникнуть в затхлую каморку, с тех пор не могла уже воспринимать это место с прежней непосредственностью.

Старая рухлядь ничуть не изменилась с тех давних времен. На мгновение Лэкси позволила себе окунуться в детские воспоминания. Вон та кушетка была кораблем эльфов… а этот высокий комод — колдовским замком… Лэкси без колебаний отогнала от себя нахлынувшие воспоминания, ослаблявшие ее решимость.

Старый сундук для постельного белья перегораживал вход в маленький винный погреб. Набитый Бог знает чем, он был слишком тяжел для худеньких рук девушки. Осмотрев сундук со всех сторон, Лэкси обнаружила, что под его колесики были подложены деревянные бруски. Стоило убрать их, и сундук мягко откатился в сторону.

Перед ней была дверь.

Ключ свободно вошел в скважину. Лэкси быстро повернула его — дверь открылась с бесшумной легкостью, показавшейся ей гораздо более зловещей, чем пронзительный скрип. Свет из подвала потек в винный погреб подобно воде, медленно наполняя его так, что девушка не испытала внезапного потрясения — ужас нарастал по мере прибывания света. И ужас этот становился еще сильнее оттого, что все ее существо противилось увиденному, Лэкси силилась убедить себя, что все это существует лишь в ее воспаленном воображении.

Полки, предназначавшиеся для хранения бутылок, были сдвинуты вместе, образовав некое подобие носилок. «Носилки смерти», как говорит Ломас на сцене, — промелькнуло у нее в голове, и это была еще одна безотчетная попытка отдалить ужас. На составленных полках лежало тело, повернутое таким образом, что несуществующие глаза, казалось, следили за ней из пустых глазниц.

Ужас толкал Лэкси назад, прочь от этого места, но тот же ужас неодолимо притягивал ее к телу. Впервые за свою короткую жизнь девушка колебалась, не зная, какой из этих импульсов окажется сильнее. Неожиданно оба импульса затихли и так же неожиданно вспыхнули снова, когда на лестнице раздались осторожные шаги — кто-то спускался в подвал…