Сэм и Фрэнк смотрели на меня в упор; оба не проронили ни слова, оба ждали, что я скажу. Неожиданно в комнате воцарилась звенящая тишина, такая бездонная и такая умиротворяющая.

— Какие вопросы, — ответила я. — Почему бы нет?

Нейлор тем временем перешел к новому вокальному номеру — напевал себе под нос «Эвондейл», а чуть дальше по коридору Куигли кого-то отчитывал. Я подумала о том, как мы с Робом наблюдали через стекло за подозреваемыми, как смеялись вместе, шагая плечом к плечу по коридору, как в ядовитой атмосфере операции «Весталка» сгорели, подобно метеору, с треском и в облаке пламени. Подумала и не почувствовала ровным счетом ничего. Ничего, если не считать, что стены вокруг меня раскрылись и осыпались словно невесомые лепестки цветка.

Глаза Сэма казались огромными и темными, словно я ударила его. Фрэнк наблюдал за мной так, что, останься у меня какие-то чувства, я бы наверняка испуганно втянула шею. Но единственным моим ощущением было то, как все мышцы в моем теле расслабляются, словно я вновь восьмилетняя девчушка, которая делает на склоне холма колесо — раз, другой, третий, пока не закружится голова. Или как если бы я нырнула в холодную воду и проплыла целую тысячу миль, ни разу не вынырнув глотнуть воздуха. Я была права: свобода пахнет озоном, грозами и порохом, причем одновременно. Она пахнет снегом, кострами, скошенной травой, у нее вкус морской воды и апельсинов.

Я вернулась в колледж лишь к обеду, но мои друзья все еще сидели в библиотеке. Стоило свернуть в длинный проход между книжными полками, что вел в наш излюбленный уголок, как все четверо как по команде оторвались от книг и отложили ручки.

— Уф-ф! — воскликнул Джастин, издав вздох облегчения, как только я подошла ближе. — Наконец-то ты вернулась. Давно пора.

— Слава Богу, — произнес Раф. — Почему так долго? Джастин решил, что тебя арестовали, но я успокоил его. Сказал, что, по всей видимости, ты сбежала с О'Нилом.

У Рафа сегодня была новая прическа — ради разнообразия он зачесал волосы вверх. Эбби испачкала себе чернилами щеку. Они даже не догадывались, какими красивыми мне кажутся и как близко мы подошли к расставанию. Мне хотелось обнять всех четверых, схватить за руки и крепко сжать.

— Меня продержали там целую вечность, — сказала я. — Может, пойдем пообедаем? Лично я умираю с голоду.

— Что случилось? — поинтересовался Дэниел. — Ты смогла опознать преступника?

— Нет, — ответила я и потянулась к Эбби, чтобы взять рюкзак. — Хотя это, несомненно, тот самый тип, с которым мы подрались ночью. Посмотрели бы вы на его лицо. Такое впечатление, будто он провел десять раундов с Мохаммедом Али.

Услышав мой комментарий, Раф расхохотался и показал большой палец.

— Над чем ты смеешься? — спросила Эбби. — Парень при желании мог в два счета подать на нас за хулиганство. Между прочим, Джастин так и подумал.

— Он не станет ни на кого подавать. Он сказал полицейским, что упал с велосипеда. Так что все прекрасно.

— И ничто не подтолкнуло твою память?

— Не-а.

Я стащила со спинки стула куртку Джастина и помахала ею перед его носом.

— Живо пошевеливайся! Может, сходим в Баттери? Хочется поесть по-настоящему. После полицейских я готова слопать целого слона.

— Ты хотя бы поняла, что сейчас происходит? Они считают, что это и есть тот самый тип, который на тебя напал? Они его арестовали?

— Нет, — ответила я. — Им не хватает улик или что-то вроде того. К тому же они не уверены, что меня пырнул именно он.

Меня так увлекла мысль о том, что Нейлор никого не убивал, что я совершенно не подумала, как эта новость может быть воспринята другими. Неожиданно воцарилось молчание. Все четверо боялись посмотреть друг другу в глаза. Раф даже на мгновение зажмурился.

— Это почему же? — спросил Дэниел. — Насколько я понимаю, подозрение в первую очередь падает на него.

Я пожала плечами:

— Откуда мне знать, как они там рассуждают. Я лишь говорю вам то, что они мне сказали.

— Сколько можно?! — воскликнула Эбби.

Неожиданно она показалась мне жутко бледной. Или виноваты лампы дневного освещения?

— Итак, — подвел итог Раф, — как я понимаю, все бесполезно. Мы вновь вернулись туда, откуда начали.

— Этого мы пока не знаем, — возразил Дэниел.

— А по-моему, все ясно как божий день. Если хочешь, можешь называть меня пессимистом.

Дэниел и Эбби вновь о чем-то допоздна говорили на заднем дворике. На этот раз мне не пришлось на ощупь пробираться в кухню. При необходимости я могла бы, ни разу не споткнувшись, обойти весь дом с закрытыми глазами и у меня под ногами ни разу предательски не скрипнула бы половица.

— Я не знаю почему, — произнес Дэниел. Они сидели на качелях и курили. — И никак не могу понять, что здесь не так. Возможно, мои старые страхи мешают мне ясно мыслить… Но мне как-то тревожно.