— Если парень и обидел кого-то из жителей Гленскехи, — хмуро заметил Сэм, — в полицию пострадавший обращаться не станет. Соберет знакомых и отделает обидчика как-нибудь ночью. И я так тебе скажу: в полицию опять-таки избитый не пожалуется.

— Скорее всего. — В поле, за дорогой, мелькнуло что-то темное, какое-то пятно. Для человека слишком маленькое, но на всякий случай я отступила к дереву. — И вот еще что. Кампанию против особняка могло спровоцировать столкновение с Саймоном Марчем — судя по отзывам, тот еще был мерзавец, — но, думаю, в представлении нашего злоумышленника корни противостояния уходят глубже, к какому-то мертвому ребенку. И Бирн с Догерти явно не имеют об этом ни малейшего понятия. Они давно здесь?

— Догерти около двух лет, а Бирн с девяносто седьмого. По его словам, прошлой весной в деревне был случай так называемой младенческой смерти, а раньше, несколько лет назад, на одной ферме маленькая девочка свалилась в навозную яму. И это все. В обоих случаях ничего подозрительного и никакой связи с Уайтторн-Хаусом. Проверили по компьютеру — чисто.

— Значит, копать надо глубже, — сказала я. — Как ты и предлагал. Насколько глубже, не знаю. Помнишь, ты рассказывал о Перселлах?

Пауза.

— Мы ничего не найдем. Я имею в виду архивы.

Большая часть архивных документов Ирландии погибла во время гражданской войны и пожара в 1921 году.

— А зачем нам архивы? Местные должны что-то знать, я тебе гарантирую. В любом случае, когда бы ни умер ребенок, наш парень узнал о случившемся не из старой газеты. Уж слишком он одержим случившимся. Для него это не какая-то древняя история, а нечто свежее, настоящее, требующее отмщения.

— Хочешь сказать, он сумасшедший?

— Нет. По крайней мере не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Он слишком осторожен — дожидается безопасного момента, отступает, когда его преследуют. Шизофреник или человек с маниакально-депрессивным психозом на такой контроль своего поведения не способен. Полагаю, психического заболевания у него нет. А вот уровень обсессии, как я уже сказала, таков, что мы можем назвать его психически неуравновешенным.

— Он способен на насилие? В отношении людей?

Если Сэм сидел, то сейчас выпрямился, подтянулся. Голос тоже зазвучал резче.

— Трудно сказать, — осторожно ответила я. — Думаю, это не его стиль. Ему ничего не стоило взломать дверь спальни Саймона и проломить старику голову кочергой. Если допустить, что он идет на дело только в подпитии, то можно предположить не вполне здоровые отношения с алкоголем, и тогда он из тех, кого после четырех—пяти кружек становится не узнать — настолько меняется человек, причем не в лучшую сторону. А стоит добавить в уравнение выпивку, как можно ожидать чего угодно. Если у него сложилось впечатление, что противник пошел по пути эскалации конфликта — например, попытался преследовать его, получив кирпич в окно, — то и он мог перейти на более высокий уровень.

— Сама видишь, кого мы получили, — сказал, помолчав, Сэм. — Тот же возраст, местный, умный, контролирует себя, имеется криминальный опыт, но без склонности к насилию…

Имеется в виду профиль, что я дала ему там, у себя в квартире.

— Да, понимаю.

— Из твоих слов напрашивается вывод, что он может быть тем, кого мы ищем. Убийцей.

И вновь темная тень в лунном свете, у самой травы. Быстрая, бесшумная… Может, лиса. А может, полевая мышь.

— Исключать ничего нельзя, — согласилась я.

— Если тут семейная вражда, то Лекси оказалась случайной жертвой и не имеет к тому, что здесь происходит, никакого отношения, а значит, и тебе там делать нечего. Собирай вещи и отправляйся домой.

В голосе его прозвучала такая надежда, что я даже поежилась.

— Может, и не имеет. Но по-моему, этой стадии мы еще не достигли. Конкретной связи между вандализмом и убийством не обнаружено, а раз так, то ее, вероятно, и нет вовсе. Если я выйду из игры, то вернуться уже не смогу.

Короткая пауза. Потом:

— Что ж, ты права. Значит, я постараюсь эту связь найти. И вот что, Кэсси…

— Да, знаю. Буду осторожна. Я и так осторожна.

— С половины двенадцатого до часу. По времени совпадает с…

— Знаю. Никого подозрительного я здесь пока не встречала.

— Оружие при тебе?

— Постоянно, когда выхожу. Фрэнк уже прочитал мне лекцию.

— Фрэнк… — Снова бесстрастная нотка. — Ну да, конечно.

Закончив разговор, я еще постояла какое-то время в тени дерева, вслушиваясь в ночные звуки. Шелест травы, писк мелкого зверька, ставшего добычей хищника. Когда все наконец стихло, я осторожно выбралась на дорогу и зашагала к дому.