— Леди Бурвиль! Даралин Бурвиль!

Я рухнул в ее сон, словно подо мной распахнулся потайной люк. И тут же пожалел об этом. Мне и в голову не приходило, что женщина ее лет и положения может быть склонна к таким непристойным фантазиям. Она страстно обнимала не одного, а сразу двоих юношей и, судя по тяжелому дыханию, полностью погрузилась в пробуждаемые ими ощущения. Меня эта картина ужаснула, потрясла и смутила одновременно.

— Леди Бурвиль! Ваша дочь Эпини в ужасном положении, ей нужна ваша поддержка! Спеки напали на Геттис и почти разрушили его. Сделайте все от вас зависящее, чтобы выслать ей помощь, — выпалил я.

Мои слова выдернули ее из дремы и вновь обрушили меня в серую преисподнюю.

Я гадал, сколько еще времени у меня осталось. Моим первым порывом было вернуться к Эпини, но я не мог ничем ее ободрить. Я крайне сомневался, что ее родители прислушаются к моим сообщениям.

Тут я сообразил, что еще могу повидать этой ночью Ярил и, возможно, заодно выполнить поручение Эпини. Я метнулся к сестре и без труда нашел ее. Сон, в который я угодил, показался мне совершенно бессмысленным. Ярил прикалывала к стене гостиной рыбу — совсем как некогда собирала бабочек. Только рыбины оказались живыми, скользкими да еще и трепыхались, так что ее затея выходила хлопотной и тщетной. Стоило ей только прикрепить кнопками хвост и плавники, как жертва тут же высвобождалась и падала на пол. Однако Ярил, похоже, твердо вознамерилась закончить свою работу.

Она заметила меня прежде, чем я заговорил с ней.

— Невар, подержи, пожалуйста. Думаю, тогда я сумею прикрепить ее так, чтобы она не вырвалась снова.

— Зачем ты это делаешь? — удивленно спросил я.

Ее занятие на миг совершенно отвлекло меня от отчаянной цели, с которой я пришел к ней.

Она посмотрела на меня, словно на слабоумного.

— Ну, иначе они будут валяться на полу и путаться у нас под ногами. Что еще мне остается? Прижми этот хвост к стене. Вот так! Отлично!

Она вогнала кнопку в рыбий хвост и отступила на шаг, чтобы полюбоваться на результат.

— Ярил, — спокойно начал я, когда она потянулась за следующей рыбиной. — Знаешь ли ты, что ты спишь и видишь все это во сне?

— Откуда тебе знать? — со снисходительными нотками в голосе спросила она. — Слушай, давай-ка теперь займемся этим симпатичным окунем.

— Я знаю, поскольку прибег к магии спеков, чтобы навестить тебя во сне, Ярил. Поскольку мне есть о чем тебе сказать и о чем тебя спросить.

— Можешь спрашивать, только рыбу держи. Вот так. И осторожнее! Он очень скользкий.

— Лучше я сначала расскажу, — предложил я, забирая бьющегося окуня из ее рук. Я старался говорить спокойно и уверенно, опасаясь ненароком разбудить Ярил. — Прежде всего, ты должна вспомнить этот сон утром и поверить, что все это правда.

— О, я всегда помню сны. Ты мог бы это знать. Ты что, забыл, как папа отсылал меня из-за стола во время завтрака за то, что я говорила о своих снах, а ты потом приходил меня утешать? И носил мне остывшие пирожки.

— Я помню. Хорошо. Значит, ты запомнишь то, что я тебе скажу. Это важно. Я принес дурные вести, но ты должна выслушать меня спокойно. Иначе ты проснешься, и мы не сможем поговорить.

— Ох, пропади ты пропадом! Это последняя кнопка, а мне нужно еще две.

— Вот, возьми. — Я запустил руку в карман, пожелав, чтобы там оказались кнопки, — и вытащил целую пригоршню. — Прикрепляй его, пока я говорю. Ярил, речь о нашей кузине Эпини. Она в Геттисе вместе со своим мужем Спинком.

— Я так давно не получала от нее весточек! Да и не рассчитывала узнать что-то раньше, чем почтовые курьеры смогут проехать по тракту. Говорят, в предгорьях в этом году выпало много снега.

Выдохнув сквозь зубы, она вогнала в стену очередную кнопку. Я старался не обращать внимания. Если я задумаюсь о своей милой сестренке, прикалывающей живых существ к стенам гостиной, я слишком встревожусь, и она, скорее всего, это заметит. И, возможно, проснется. Она нагнулась и подняла с пола новую рыбу.

— Да, снег глубокий. Он перекрыл дороги между Геттисом и западом. Вот почему я хочу, чтобы ты написала дяде Сеферту в Старый Тарес. Или попроси отца вмешаться напрямую, если считаешь, что сумеешь его убедить. В Геттисе выдалась трудная зима, и Эпини со Спинком оказались в отчаянном положении. — Я медленно и глубоко вдохнул, желая Ярил спокойствия. — На форт напали спеки. Они пришли ночью, с огнем, стрелами и мечами. Значительная часть Геттиса выгорела, много солдат погибло. Эпини, Спинк и их ребенок уцелели, но с тех пор их терзают холод и голод.