– Сэр?
– неуверенно произнес Уильямс.
– Мне кажется, будет лучше, если вы сами им это скажете.

– Я?
– Шарп резко повернулся к сержанту.

– Они старались ради вас, сэр.

Шарп молчал, и Уильямс смутился еще больше.

– Мы все старались. И надеялись, что вы...

– Что я?
– вопрос прозвучал грубо, и Шарп это почувствовал.
– Извините.

– Мы надеялись, что вы отпустите Харпса, сэр. Ребята его любят, а в армии всегда прощали провинившихся, если его товарищи хорошо сражались.

Злость на Харпера была слишком велика, чтобы немедленно удовлетворить просьбу.

– Я сам поблагодарю стрелков, сержант, - сказал Шарп и, помолчав, добавил: - Насчет Харпера я подумаю.

– Хорошо, сэр.
– В голосе сержанта Уильямса звучала благодарность. Лейтенант впервые говорил с ним по-человечески.

Шарп тоже это почувствовал и растерялся. Он нервничал, командуя стрелками, боялся их неповиновения и не сознавал, что и они в свою очередь его боятся. Шарп знал, что он суровый человек; в то же время он всегда считал себя разумным и рассудительным. Взглянув на себя глазами Уильямса, он вдруг увидел весьма неприглядный образ: задиристый тип, унижающий собственных подчиненных. Именно таких он ненавидел больше всего в бытность свою солдатом. На лейтенанта нахлынуло ощущение вины за проступки, которые он совершил по отношению к стрелкам. Он захотел все исправить. Гордость не позволяла ему извиниться, и Шарп смущенно признался:

– Я не был уверен, что они полезут за мной на склон.

От изумления Уильямс закашлялся, после чего понимающе кивнул:

– Эти полезут, сэр. Здесь цвет батальона.

– Цвет?
– Шарп не мог скрыть удивления.

– Пройдохи, понятное дело, - улыбнулся Уильямс.
– Я к ним не отношусь. Я никогда не любил драться. Всегда надеялся, что сумею прожить чем-нибудь другим.
– Сержант рассмеялся и добавил с восхищением: - Но наши парни, сэр, настоящие дьяволы. Если подумать, в этом есть резон. Я наблюдал за стрелками, когда лягушатники атаковали мост. Так вот, некоторые были готовы сразу сдаться. Но не наши, сэр. Наши думали, как прорваться с боем. Вам достались крутые парни. За исключением меня. Мне просто везет. А этим только дай подраться, и они пойдут за вами куда угодно.

– Они пошли и за тобой, - сказал Шарп.
– Я видел тебя на горе. Ты хорошо сражался.

Уильямс потрогал нашивки на правом рукаве.

– Мне было бы стыдно за мое звание, сэр, если бы я этого не сделал. На самом деле все зависело от вас. Штурмовать склон было чертовски опасно. Но как все получилось!

Шарп пожал плечами, хотя в глубине души был польщен. Он нуждался в одобрении. Может, он и не родился офицером, но Бог свидетель, он родился солдатом. Сын шлюхи, лишенный Господа, и Господом проклятый солдат!

* * *

В деревне нашлись штыковые и совковые лопаты. В устье ущелья были выкопаны могилы для убитых французов.

Вивар и Шарп подошли к выдолбленным в мерзлой земле неглубоким ямам. Испанец остановился возле погибшего в кавалерийской атаке драгуна. Одежды на убитом уже не было. Тело драгуна побелело, как снег, зато обрамленное косицами лицо стало коричневым от солнца и ветра.

– Как вы называете эти хвостики?
– неожиданно спросил Вивар.

– Косицы.

– Это их отличительный знак, - мрачно произнес испанец. Принадлежность к элите.

– Как розмарин на шапках ваших солдат?

– Нет, ничего общего!
– Майор ответил так резко, что несколько минут офицеры молча смотрели на мертвого врага.

Почувствовав неловкость, Шарп нарушил молчание:

– Никогда бы не поверил, что пешие кавалеристы могут остановить конную атаку.

Похвала пришлась майору по душе.

– Я бы тоже никогда не поверил, что пехота сможет взять этот склон. Это было глупо с вашей стороны, очень глупо и гораздо смелее, чем я мог вообще предположить. Я вам благодарен.

Как всегда растерявшись от похвалы, Шарп пожал плечами:

– Это все стрелки.

– Полагаю, они стремились отличиться в ваших глазах, - сказал Вивар, стараясь ободрить Шарпа. Видя, что англичанин молчит, майор выразительно добавил: - Солдаты всегда проявляют чудеса, когда знают, чего от них ждут. Сегодня вы показали, чего вы от них хотите, и они принесли победу.

Шарп пробормотал что-то насчет везения. Вивар проигнорировал это замечание.

– Они шли за вами, лейтенант, потому что знали, чего вы от них ждете. Солдаты всегда должны знать, чего хочет офицер. Я установил для своих касадорцев три правила. Нельзя воровать, кроме тех случаев, когда не своровать - значит погибнуть; о лошадях заботиться прежде чем о себе; и драться, как герои. Все. Три правила, но они работают. Поставьте перед людьми твердые условия, и они пойдут за вами куда угодно.

Стоя на продуваемом всеми ветрами плато, Шарп понял, что майор Вивар делает ему подарок. Испанец предлагал ему ключ к успеху.

Шарп улыбнулся.

– Спасибо.

– Правила, - продолжал Вивар, не обращая внимания на благодарность англичанина, - делают из людей настоящих солдат, а не таких ублюдков, - он пнул мертвого драгуна и содрогнулся. К могиле подтаскивали тела других убитых.
– Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из моих смастерил деревянные кресты.

Шарп в очередной раз поразился испанцу. Только что пнул голый труп врага - и собирается поставить на его могилу крест.