К нам поднимается Эд, останавливается рядом.

— Водолаз начал погружение.

— Значит, собаки что-то нашли?

Не хочу ничего знать, не хочу ничего слышать. В это мгновение наша жизнь может навсегда перемениться. Разбухшее от воды тело нашей дочери вытащат на сушу, и мы увидим посиневшие ручки, мокрую одежду.

Я отворачиваюсь и оглядываю местность. Деревья с кустами обмотаны желтой полицейской лентой, территория вокруг «Алькатраса» огорожена. Несколько полицейских отгоняют слетающихся репортеров. В траве копошатся криминалисты, костюмами напоминающие инопланетян. Лодка почти наполовину погрузилась в воду. Вдруг раздается крик. Ищейки лают и яростно натягивают поводки. Не могу на это смотреть. Отхожу на несколько ярдов и ничком падаю на промерзлую, истоптанную траву, мороз тут же запускает пальцы под одежду, но мне все равно, по щекам текут обжигающие слезы, ладони вжались в ледяные до хруста травинки. Под пальцами что-то твердое. Пластмассовое. Еще секунда, и я вскакиваю, держа в руках находку. Это не камень, не палка, не какая-то дрянь, оставленная человеком. Открываю рот, но не могу выдать ни звука.

— Это кукла Флоры! — тонко вскрикивает Джулия. — Дай!

Она выхватывает у меня куклу и впивается в нее взглядом.

— Алекс говорил, что она возилась с куклами. — Я осматриваю берег в поисках сына. — Алекс, иди сюда!

Он внимательно наблюдает за полицейскими, но, услышав свое имя, срывается с места.

— В какую игру Флора играла вчера вечером?

— Не знаю, — пожимает плечами Алекс. — Какая-то глупость, что-то типа дочки-матери, только Кен был дедушкой. Я сказал, что Кен слишком молодой и не похож на старика. — Сын грустно смотрит на куклу.

Вдруг снова раздается крик. Мы слышим всплеск. Вода бурлит, это водолаз поднимается на поверхность. Он трясет головой и большим пальцем показывает вниз. Я, разговаривающий с дочерью жестами, не знаю, хорошо это или плохо.

Это оказался пластиковый мешок с полуразложившимся мусором.

Над округой уже часа три летает полицейский вертолет.

Воодушевленные моей находкой, мы с Джулией и Алексом прочесываем каждый дюйм берега и поля напротив «Алькатраса». К восемнадцати минутам двенадцатого полиция не нашла в воде ничего подозрительного.

— О, Марри! — Джулия распрямляется и приникает ко мне. — Что же нам делать?

Меня переполняет отвращение к себе. Начавшись едва заметными волнами, оно становится все сильнее, выплескивается наружу, захлестывает мир. Взгляды Джулии и Алекса устремлены на меня, в глазах надежда. На что я обрек свою семью?

Большей частью это был мудреный медицинский жаргон, но я очень внимательно все прочел от корки до корки. Придя в себя после ледяного купания, я занялся бумагами. Несмотря на массу загадочных терминов, не надо было иметь медицинский диплом, чтобы понять: в «Лонс» Мэри назначили курс психиатрического лечения. Насчет медицинских препаратов не знаю, но обследования и процедуры скорее подходили человеку, страдающему депрессией, чем прогрессирующей деменцией. Лечение назначил доктор Дэвид Карлайл, хотя он и не практикует в «Лонсе».

— Крисси, — нежно говорю я в трубку. Обычно такой голос предназначается Джулии, когда вечером мы остаемся наедине. Чувствую себя записным прелюбодеем. — Не могли бы мы с тобой увидеться?

— Но мы же недавно встречались!

— Знаю. Но не могу оставить тебя в покое…

— Ты хочешь, чтобы я объяснила, о чем говорится в истории болезни Мэри Маршалл?

— Точно.

— Ладно, в восемь. Паб «Голова быка» в конце дороги, напротив того места, где припаркована твоя посудина.

— Пришвартована, — поправляю я.

— Что?

— Машину паркуют, а лодку швартуют.

— До скорого.

Прихлебывая «Гиннесс», Крисси весьма доступно изложила мне содержание медицинского досье. Мои подозрения полностью подтвердились. Крисси наблюдала за мной, не скрывая удивления моим выбором напитка. А я раскладывал бумаги вокруг стакана с двойным виски.

— Программа лечения очень продуманная. Полгода интенсивной терапии, а также настоящий коктейль из лекарств. Сеансы терапии должен проводить профессор Джозеф. Он пользуется большим уважением в своей области. Очень востребованный специалист, его услуги стоят недешево.

— Специалист в какой области?

Крисси не спеша делает глоток пива.

— Доктор Джозеф занимается посттравматическим стрессом. Все его пациентки — жертвы изнасилования.

Она спокойно вытирает губы, а я растерянно моргаю:

— Жертвы изнасилования?

Какое отношение это имеет к Мэри Маршалл? Как столь чудовищная вещь может быть частью жизни женщины, которую я знаю с самого детства?

— Алекс, будь очень-очень внимателен, не пропусти ничего, — говорит Марри.

Эд забирает куклу Флоры, опускает в пластиковый пакет.

— Если Флору кто-то похитил, на кукле могли остаться отпечатки пальцев этого человека.

Алекс страшно переживает. Со вчерашнего дня он осунулся, на лице появились морщины, которых не должно быть у одиннадцатилетнего мальчика.

— Ты прав, — говорю я, — но мы ее найдем.

Мы с Марри ползаем по влажной земле, заглядываем под каждую травинку, не обращая внимания на грязь и порезы. Эд зовет по рации криминалистов и прогоняет нас: