Итак, утром 14 июля для Англии наступил критический момент. Немедленно требовался хоть какой-то план действий, а высшее ко­мандование все никак не могло его разрабо­тать. Однако эта заторможенность имела некое объяснение: штаб фактически не располагал ин­формацией. Тогда ведь, как известно, основным ин­струментом связи была телефонная служба — весь­ма ненадежное и, следовательно, малоэффективное орудие управления войсками. Бомбежки и обстре­лы выводили линии связи из строя, ремонтировать их не успевали. Средства радиосвязи имелись в ча­стях и соединениях в недостаточном количестве. Впрочем, эта система также не отличалась надеж­ностью и была к тому же небезопасна.

Уже наступил полдень, когда Лиардет, штаб которого находился в Эшфорде, получил, наконец, полную информацию о масштабах немецкого при­сутствия в окрестностях Дувра. Только к 13.15 эти сведения поступили в Толбридж-Уэллс к Торну.

В распоряжении Лиардета находились четы­ре пехотные бригады, но командующий задей­ствовал лишь одну, 2-ю лондонскую, находящу­юся на подступах к Фолкстоуну. Он все еще не до конца осознавал грозящую его войскам опас­ность. [198]

Торн же никак не мог решить, следует ли уже начать запла­нированное отступление из прибрежной зоны. Альтернативой могла стать немедленная контратака, поддержанная Королевским флотом.

В Лондоне также шли бесконечные переговоры. Генерал Джон Дилл и Черчилль изо всех сил давили на Айронсайда, пытаясь заставить его принимать “силовые” решения. Айронсайд же еще не располагал полным объемом данных. Он беспрерывно требо­вал свежих донесений от своих подчиненных и всякого рода служб и считал, что единственная разумная позиция — выжидать. Меж­ду тем Рамсей, командующий обороной Дувра, сообщил по радио о боях в районе порта.

В 13.15 Лиардет связался по телефону с Торном и сообщил ему, что немцы определенно захватили все позиции между Хайтом и Дувром. Он сказал также, что Фолкстоун долго не продер­жится, поскольку передовые укрепления (так называемый “вос­точный занавес”) немцы уже обошли с флангов. Торн, который уже давно утратил всякую надежду, что его корпус остановит противника, принял поспешное решение начать отступление к [199] “Линии Генерального штаба”. Его переговоры с Айронсайдом были прерваны поломкой на линии, а когда после вынужденной паузы разговор возобновился, Торну удалось убедить главнокомандую­щего в правильности свой позиции. Генерал Дилл разделял их мнение. Черчилль же “рвал и метал”. В последнее время премьер был вообще недоволен действиями своего командования. Теперь же это неслыханное решение — отдать английскую территорию без боя. Никогда! Такого просто не может быть! Логические до­воды насчет того, что существующий план приведет лишь к еще большей неуверенности и неразберихе, не возымели действия. Премьер-министр Великобритании не желал ничего слышать. Он настаивал и требовал. Первая бронетанковая дивизия немедленно должна быть отправлена в контратаку против немцев! Немедлен­но! “Дивизия прекрасно оснащена и имеет опыт участия в бое­вых действиях”. Дилл возражал: солдатам придется действовать на неизученной территории и в одиночку.

“Танки должны ворваться на побережье и разбить противни­ка. Нельзя дать немцам продвинуться хотя бы на ярд”, — заявил премьер. И Диллу пришлось уступить.

У каждой медали, как известно, две стороны. Затянувшаяся полемика в Уайтхолле дала Торну и Лиардету столь необходимое им время. К 18.30 генералам удалось согласовать свои позиции. Торн нехотя уступил требованию Лиардета поручить 1-й бригаде оттеснить немцев к северу от Дувра. Он также дал “добро” на участие в обороне королевским морским пехотинцам, базирую­щимся в Диле. Им предстояло сдерживать восточный фланг не­мецкого наступления. Торн согласился и на передислокацию 6-го сомерсетского батальона легкой пехоты из состава 45-й дивизии, сомерсетский батальон должен был соединиться со 2-й лондонс­кой бригадой и помешать прорыву немцев на Эшфорд. [200]

В течение оставшихся часов 14 июля Торн сделает все от него зависящее, чтобы ограничить наступление противника во всех стра­тегически важных направлениях. Не дать немцам развить успех! К ночи он принимает неожиданное решение — уничтожить про­тивника — и приказывает 45-й дивизии сосредоточить усилия на фолкстоунском направлении. Торн, разумеется, был в курсе, что боеспособность дивизии практически равнялась нулю. Он отдает распоряжение 1-й бронетанковой дивизии в течение ночи пере­дислоцироваться и утром нанести удар на дуврском направлении.

Трудно сказать, подходила ли акция англичан под термин “контрнаступление”, но выбора у них уже не было. Боевые дей­ствия британских войск вокруг плацдарма развивались стихийно. Они не являлись результатом динамичного и целенаправленного планирования. Что же происходило? Торн на скорую руку соеди­нил элементы разрозненных наступательных акций. Он полагал, что вся схема заработает на рассвете 15-го июля. Задачей Лиардета было сымпровизировать хоть какую-то поддержку танков пе­хотными войсками и артиллерией. Подвижным соединениям пред­стояло передвигаться по незнакомой местности. Рекогносцировка была минимальной, а иногда и вовсе отсутствовала. Все делалось в спешке. Безумные темпы сводили на нет какую-либо подготовку войск. О нормальном функционировании связи и речи не было.

Пока командиры на местах занимались организацией “кон­трнаступления”, командование в Лондоне пыталось разработать скоординированный план действий на море и в воздухе. Их це­лью было посеять беспокойство среди немецких командующих и расстроить их систему связи и управления. В ночь с 14 на 15 июля Адмиралтейство, наконец, приказало кораблям войти в Дув­рский пролив. Предполагалось организовать атаку с двух направ­лений — из Нора и Портсмута. Военно-воздушным силам пред­стояло оказать всемерную помощь ВМФ. Им было приказано, во-первых, не жалеть истребители и, во-вторых, произвести ночной налет на порты вторжения. Немецкие суда и транспортные само­леты над проливами также не должны были остаться без внима­ния. Однако весь этот план остался на бумаге: RAF находились в глубоком шоке и действовали неадекватно.

Премьер-министр был в ярости. Невилл поддержал Даудинга в вопросе эвакуации беззащитных аэродромов в Мэнстоне, Хоукинге и Лимпне. Это решение расходилось с патриотической позицией [201] Черчилля — стоять до последнего, но против реальности, как изве­стно, не пойдешь. Ни при каких обстоятельствах аэродромы не могли более функционировать. Квалифицированный персонал было рациональнее привлечь для работы на других участках. В одном вопросе все были едины: Королевский флот должен получить мак­симальную поддержку, но — 1) на расстоянии и 2) не за счет армии, для которой не жалели никаких средств.