– - Не та жена -- которая первая, а та, которая крутит головой. Я полжизни от нее бегаю, а она именно мною и крутит. Представь, зачем-то на трон собралась себя усадить! Я как та Манька, за которой мы гонимся, только ее Благодетели уже на троне, а мои собираются стать царствующей четой, -- возмущенно с обидой произнес Валимир, закусив травинкой. Он махнул рукой в сторону лагеря.
– - Крови у них там полно, если понадобится, достану, а носить ее в кармане, это, знаешь ли... может, они ее чувствуют.

– - Я надеюсь, хотя бы на этот раз ты шутишь?
– - Виткас снова посмотрел на друга, как на сумасшедшего, но уже не безнадежного.
– - Я имею в виду, твою жену...

– - Отнюдь, -- совершенно серьезно проговорил Валимир.
– - Видишь ли, друг, -- Валимир обнял Виткаса за плечи и отвел его от ручья, развернув в сторону лагеря, -- жизнь у бессовестных людей такая беспокойная, что нам совестливым и не приснилось бы, не заночуй мы сегодня под святым деревом. Во-первых, здесь есть люди моих Благодетелей, а во-вторых, сюда мчит еще одна стая оборотней, но не за Манькой и Борзеевичем, а за мной. Оставаться в лагере на виду мне нельзя.

– - Эй, вы, чего не в лагере?!
– - к ним неспешно приближались двое из вчерашних ночных оборотней.

– - Да друг у меня переживает, вчера брат под лавину угодил, -- сердито отозвался Валимир, сжимая Виткаса за локоть и загораживая собой, заметив, как тот набычился.
– - Вы бы попросили поваров, пусть продпаек нам оставят. Что-то свалились вчера, как два бревна, на земле холодно, простыли оба. Нам бы подлечить себя чем-нибудь. Силы не те -- слабые.

– - Так у этого коньяк...
– - проговорился один из оборотней, ткнув пальцем в Виткаса, и замолчал на полуслове.

– - А ты откуда знаешь? В сумку мою залазил?
– - глухо спросил Виткас, недобро, ненавидяще сверкнув взглядом в сторону оборотня.

– - Так мы думали вы это... того... сбежали...

– - Что того? Что того?
– - взревел Виткас.

Валимир с силой наступил ему на ногу, развернул к себе.

– - Успокойся!
– - предостерег он, слегка ударив его по щеке.
– - Люди беспокоились! Люди за нас переживали!
– - он махнул оборотням рукой, отправляя их назад.
– - Сбежали... Куда здесь можно сбежать? Слава Богу, крыша у меня на месте! Мы придем, приведу его в порядок и придем. Дайте человеку горем захлебнуться! У него ремиссия началась...

– - Ну-ну, -- оба оборотня, скривившись в усмешке, развернулись и направились в сторону лагеря.

– - А это кто, люди?
– - поинтересовался Виткас, провожая их долгим взглядом.

– - Нет, вчерашние оборотни. При луне мы обязательно полюбуемся на них, вчера они мне лично пообещали...
– - обнадежил Валимир, стараясь улыбнуться, но улыбка не получилась.

– - А как ты их видишь?
– - сам не свои спросил Виткас, провожая оборотней долгим взглядом.

– - Сложно... сложно объяснить, надо не на человека смотреть, а перед ним... На лоб что ли... Смотришь-смотришь и хлоп, черте что начинает чудиться. Картинки такие есть, вроде бы хаос, а в глубине образ скрыт. Если на человека так же смотреть, то можно увидеть и услышать. У людей такой печати на лицах нет, а у них есть, -- кивнул он в сторону уходивших оборотней.
– - И у меня есть, я еще один подвид -- проклятый. Лезут, лезут из меня вампиры и женушка моя... Только Проклятие у меня кривое, я о нем знаю. И не сам, а брата на себе несу. Но в том-то и дело, что брата, в полную силу работает -- мы с ним как две капли воды... Теперь хотят, чтобы я сам на голову свою сел и приказал себе умереть, а женушка лучом света засветилась бы в темном царстве. Вот бабка моя -- умела козюлю состроить. Ведьма она была -- экстрасенс по-научному. Сечешь? Я бы на раку пошел, если бы она нас с братом местами не поменяла, -- лицо у Валимира стало грустным.
– - А брата довели. Довели и поняли -- не тот.

– - Ты че, жид?
– - отстранился Виткас, осматривая Валимира с головы до ног.

– - Нет, целомудренная дева Мария...
– - с иронией произнес Валимир.
– - Думай, что говоришь! Жид от слова жить, смерд от слова смерть, жид -- это вампир и есть, а смерд -- проклятый. А ты -- горе луковое, потому что каждый день под мечом стоишь, а не уразумеешь. И слеп и глух и грех в себе носишь. А ты покайся, сын мой, и в ножки мои поклонись, или вот, к ручке приложись...

Виткас отстранился. Валимир усмехнулся.

– - Был у меня период в жизни... целый приход мне руку целовал. Проповедь читаю, а сам думаю: что за дребедень несу?! Крутишься, как уж на сковородке, и к каждому слову придумываешь боголепное объяснение. Обыкновенный проходимец, который умел глаз вырвать и без руки оставить. Выгода немалая, целая организация на пустом месте. Мешки не таскаешь, зарплата стабильная. И понеслась моча по трубам. Приходит человек и кается, и советы какие-то спрашивает... Как у Бога... А я Бога не слышу, не вижу, не понимаю, потому что Бог в моем представлении должен интеллектуальным быть, уметь все царства мира показать, обнять, защитить... И вот, приводят как-то ко мне одержимый бесом. Корчит его, голос из него идет, а голос ну до того знакомый... Получается, не Дьявол, братки наши уселись на хребет. Через неделю приход оставил и вернулся в мир.

– - Ты священник?
– - рассмеялся Виткас.

– - Да-да, я был там, и видел, чем мои братья зарабатывают на жизнь, -- неохотно признался Валимир.
– - Был... Ой, кем я только не был, -- тяжело вздохнул он.
– - Я бы, может, и вампиром стал, если бы барракуда моя не заболела, и бабка моя на нее всякую бяку не положила. Кормить нас надо было, ну она и в глаз поплевать, и курицу зарезать, чтобы кровью помазать, и свечечкой обнести, и руками помахать, и на икону подсадить... А как положила, так и поняла: здоровье внучка оставлять желает лучшего. Лучшим, конечно, был бы я, но вот вопрос, как добраться до барракуды? Обременила она себя богатым приданным и позволила себе печатать государственную валюту, а самый влиятельный вампир опозорил мою жену, присвоив половину моего состояния. И давай бабка бяку свою снимать, а она не снимается. Всегда так, экстрасенс всем помогает, кроме себя, потому что себя не смоешь. С тех самых пор я безутешен. Но за трудное время, проведенное в глубоких размышлениях, я почему-то передумал становиться вампиром. Вполне устраиваю себя, как человек. Ты понял, что я тебе тут наговорил?