Игорь почувствовал, что краснеет.

— Так… это… Принцесса, ей Богу, извините. Я непроизвольно. Виноват. Переел этих долбанных арбузов.

Та ничего не ответила, но скривилась так, что ему стало понятно, с кем-кем, а вот с ним она уж точно теперь никогда не ляжет в одну постель.

Цвет его лица на этот раз приобрел цветовую гамму флага 'Гидры революционного движения'. Чтобы разогнать вокруг испорченный воздух, Игорю пришлось замахать руками и сделать несколько шагов в сторону. Пришлось эмитировать гимнастические движения. Со стороны все это выглядело так, будто бы он решил размяться перед предстоящим поединком.

— Не спеши, хлюпик, и до тебя дойдет очередь! — брезгливо обронил Аштарот.

Игорь почувствовал, что ему жизненно необходимо срочным образом реабилитироваться в глазах Стэллы. Потому-то он и решился на следующий шаг.

— Знаешь, великий воин, не буду спорить, быть может, с холодным оружием ты обращаешься как Бог, но в рукопашной ты так же беспомощен, как слепой котенок.

— Что-о???

— Да-да, мой гамадрилоподобный друг. Я тебя уложу на обе лопатки, как говориться, одной левой. Ха! Да тебя у нас любой ребенок как муху прихлопнет! Слышь, я тебя в свой щит в качестве украшения впрессую!

Аштарот задохнулся от ярости. А потом, растопырив руки, ринулся на Игоря.

— Убью-ю-ю-ю!!! — провыл он. Как видно, в этой жизни его еще так не оскорбляли.

'Ну что ж, Офриад, твой выход, иначе нам пиз…ц!' — такова была последняя мысль Игоря, прежде чем его телом завладело сознание спартанца.

В своей прошлой жизни Игорь был кем угодно, но вот дауном его никто бы не назвал. Он прекрасно знал, что, вызвав приступ гнева в этой стосорокакилограммовой туше, он рискует очень многим. Пожалуй, в порыве бешенства Аштарот мог бы растерзать его, как тигр ягненка. Однако Игорь уже знал, на что способно тело Офриада. Он рассчитывал на многое. И не ошибся. Да, это был не бокс, да, это была не греко-римская борьба, да, не дзюдо, да, да, да, и нет, нет, нет, хоть до скончания века. Офриад владел панкратионом, стилем единоборств, от которого, по сути, и отпочковались все европейские школы борьбы. В этом стиле применялось все. Броски, удары кулаков вперемешку с локтевыми ударами, болевые захваты, в общем, полный комплект. Умелый панкратионист был опаснейшим противником, способным намылить холку нынешним боксерам и каратистам.

Для начала Офриад оценил дистанцию. На применение кулачного искусства времени катастрофически не хватало. Превосходство в физической силе также было на стороне противника. Поэтому он ринулся тому в ноги. Руки Аштарота схватили пустоту. Офриад уперся правым плечом чуть ниже коленных чашечек и молниеносно выпрямился. Аштарот грохнулся за его спиной, разбив лбом табуретку. Почва содрогнулась, как от землетрясения. С потолка шатра посыпалась пыль. Офриад развернулся к Аштароту лицом и сделал пару шагов назад. Ему тоже не хотелось умирать, так и не изведав красивого и аппетитного тела Стэллы. Да, она не мужественна и ее красота подобна красоте афинских гетер, но все-таки, все-таки! И потому победа должна быть красивой и эффектной.

Как ни странно, Аштарот оказался на ногах раньше, чем того можно было бы ожидать. Видимо, он понял, что тут что-то нечисто. Он еще не осознал, каким образом этот хлюпик заставил его оказаться на земле, но теперь не спешил. Теперь он приближался к своему противнику осторожно и не спеша.

'Только попадись мне в руки, червь. Все соки выжму'.

А 'червь' и не спешил. Более того, флегматично ожидал его приближения.

'Играешь со мной… — Аштарот машинально потер едва заметную припухлость на лбу. — Ну, морлок тебя раздери, я тебе сейчас преподам урок на всю оставшуюся жизнь! Переломаю все косточки, а вот жизнь сохраню. Мучайся потом, животное!'

Когда их разделяло каких-то полтора шага, чернявый вдруг переместился вперед и нанес серию ударов кулаками. Два удара пришлись в правую бровь и один — в желудок. Для Аштарота такие удары были, что укус комара, но, тем не менее, они все-таки были болезненными и, что еще хуже, обидными.

Когда Аштарот кинулся вперед, чтобы на этот раз уж точно заключить соперника в смертоносные тиски, Офриада снова не оказалось в положенном месте. Пока командир Нуари разворачивал свой корпус, он пропустил еще тройку ударов, на этот раз в область печени. Эта серия оказалась намного болезненней, чем предыдущая.

'Что, владеешь герской техникой, прыщ?' — мысленно прорычал Аштарот, и тут же получил новый удар — в голень.

— А-а-а! — проорал он, теряя от боли и стыда последние крохи самообладания.

Когда Офриаду удалось провести серию ударов в область печени, он понял: эта та черта, через которую если уж переступил, обратной дороги не ищи. Теперь кто кого первый повалит: или он Аштарота, или Аштарот его.

'Нет, имя-то какое выдумали — 'Аштарот'??? Идиоты…' — додумать мысль ему не удалось. Клановый воин Нуари несся на него, все так же тупо растопырив руки, словно хотел с ним побрататься.

Офриад проделал самый эффективный, и, пожалуй, самый простецкий прием, который вообще только может существовать в бойцовской практике. Развернувшись на девяносто градусов, он левым запястьем подсек запястье Аштарота. После чего, слегка присев, сопроводил руку противника до точки, пока его собственная рука не согнулась в локтевом суставе. Затем последовал молниеносный удар локтем в горло, снизу вверх, и Аштарот встал, словно натолкнулся на невидимую преграду. Постояв несколько секунд, он с грохотом упал вперед лицом, и его душа вернулась в лоно Единого.