Вот только поп Еремия, что-то засуетился. У всех допытывался: "Не видал ли кто блаженную?" Оказывается, что это именно в своих странствиях где-то нашел эту дурочку да пригрел под своей дланью. Кормил ее, поил, а она, в благодарность убирала дом своего благодетеля и… Наверняка доставляла своему хозяину плотские удовольствия. — в том Косой не сомневался ни на секунду. Зная доподлинно плотские пристрастия Еремия, Васька был убежден — поп отводил свою душу с юродивой по полной программе. И вот ведь диво, после того, как он это осознал, в нем разгорелось чувство ревности. Ведь до блаженной, Еремия все свое свободное время уделял именно ему — Косому. А тут такое…

Сейчас, вспоминая хилое тельце блаженной он решил: "Действительно, почему бы не отвести душу. И хлеба кусок не помешало бы кинуть. Ведь почти полторы суток без еды. На одной воде держится".

Подойдя к зеркалу, он посмотрел на свое отражение. Сейчас он был без майки. Его торс был покрыт темно синими куполами. Физиономия, как всегда немного скошена. С первого взгляда, любому собеседнику бросалась в глаза его косоглазие. Все это наделяло физиономию Василия сто процентным ореолом одержимости.

Тем временем Косой почувствовал позыв, требующий лицезрения маски страха своей жертвы. А еще большим ему сейчас захотелось вдохнуть приторный запах крови. Он накинул на себя спортивную мастерку, взял кусок заплесневевшего хлеба и вышел вон из избы. С навесным замком погреба пришлось повозиться. На улице было сыро и холодно. Наконец послышался щелчок и ненавистная железка подалась. Спустившись по скользким ступенькам, Васька, затуманенным взором уставился на свою "добычу".

Девушка очнулась. Ее рот был завязан куском грязной тряпки. Она сидела прямо на земляном полу и тихо скулила. Уставившись на своего похитителя, мокрыми от слез глазами, она вдруг осознала, что видет перд собой свою смерть…

Косой не бил свою жертву. Он ее пытал. Раздел до пояса и перочинным ножиком приступил выводить на ее коже неглубокие надрезы, при этом самозабвенно слизывая стрекающие красные струйки. Настал момент, когда он испытал оргазм и уже не контролируя самого себя, упырь впился в грязную шею блаженной своими гнилыми зубами. Из разорванной яремной вены, в пасть ударила тугая кровавая струя…

Роман, только что закончил общаться с Ириной. Объяснив ей сложившуюся "диспозицию", он договорился с ней, что завтра к обеду, его, на вокзале, должен встретить Геннадий. Еще раз напомнив, что бы она не отправляла дочь в школу, он чмокнул трубку телефона и дождавшийся ответного характерного звука, отключился.

— А что Наташа? Где мне можно побриться? — поинтересовался он у внучки бабы Вари.

— Да вот, сейчас принесу вам воды, тут и побреетесь. Зеркало, воно, на стене прибито.

По деревенским меркам, Наташа была не дурна собой. Не было у нее конечно ни каких педикюров да маникюров, зато были розовые щеки, умные, но немного грустные глаза, и отличная пущущая здоровьем тело. Хотя, в двадцать три года, ежедневно занимаясь физическим трудом, да на чистом деревенском воздухе, женщина по другому выглядить просто не может.

— И не скучно тебе тут Натали?

Девушка сейчас суетилась в комнате, что использовалась домочадцами, в качестве кухни.

— Скучно, но насмотрелась уж я на прелести мегаполиса. Я же в Ленинграде в техникуме училась.

— И на кого?

— Да на швею мотористку.

— И что? Решила, что "не по Сеньке шапака"?

Появившись в дверях с шипящим чайником, она заметила:

— Да нет. Доучилась… До победного конца. — многозначительно заметила девушка.

— А почему не осталась там работать? В жизнь не поверю, что бы в Питере, невозможно было найти применению твоим знаниям.

Девушка вздохнула, посмотрела долгим взглядом на раздевающегося Романа. Он толкьо что обнажил торс. Полюбовавшись, она со вздохом изрекла:

— Связалась не с теми парнями.

— А здесь чего? Связалась значит с теми что надо!? Вон твоя бабуля обмолвилась, что дружишь с этим, как его… Косым. А между тем, он два часа назад пытался вытрясти из твоей родственницы всю душу.

Услышав о Василие, Наташа сразу как-то сникла.

— На кой бес он тебе нужен?

— Не ваше собачье дело… — она развернулась и выбежала в сени.

Как объяснить чужаку, что несмотря на то, что Василий был в прошлом зэк, нынче он стал другим. Теперь он изменился. Вот, даже в церкви прислуживает. Деньги появились. Пить бросил, не то что местные… Да и любит он ее. Практически на руках носит. А то что порой может и приложиться… Так кто нынче не бьет свою супругу? Бьет — значит любит! По крайней мере жить уж лучше так, чем зарабатывать себе на кусок хлеба, учебу и проживание в мегаполисе стоя в известной позе где-то в сауне.

— Не мое, так не мое. — согласился с ней Роман и принялся за "мыльно-рыльные" процедуры.