— И больше смотрительница Мирра ничего не сказала? — спросил Геррод.

Отвечать нужды не было, он уже четвертый раз задавал этот вопрос. Тем не менее Катрин кивнула.

Геррод с силой ткнул мясо вилкой. По своему обыкновению, он не снял бронзовых доспехов, лишь избавился от шлема. Он был не старше Катрин, но уже облысел, а голую кожу головы покрывали символы пятнадцати дисциплин, в которых он достиг мастерства. Кожа Геррода отличалась такой бледностью, что казалась прозрачной, даже губы. Только глаза остались темно-коричневыми, под стать доспехам.

Он поднес наколотый кусок ко рту, и в тишине за столом жужжание доспехов слышалось особенно громко. Доспехи скрывали и поддерживали тщедушную плоть. В детстве Геррод подавал большие надежды, и его обильно пользовали составами с Милостями огня и воздуха, чтобы подготовить его ум к учению, но мальчика нагрузили слишком сильно. Пятнадцать дисциплин стоили ему крепости костей и мышц, и теперь он мог управлять своими конечностями только при помощи доспехов.

— Я не могу обратиться к совету без доказательств, особенно если обвинения выдвигаются против Аргента сира Филдса. — Геррод грустно покачал головой. — Я сам им с трудом верю.

— Смотрительница Мирра не из тех дам, что склонны к фантазиям.

Бледный лоб рыцаря собрался хмурыми складками.

— Она поделилась с нами лишь догадками, и то с большой неохотой. Прежде чем вдаваться в более подробные объяснения, она хочет посоветоваться с верными сиру Генри рыцарями. Мне кажется, что она открылась нам с Перрилом только потому, что мы были близки с Тиларом. Мирра убеждена, что тот сыграет важную роль в грядущих неурядицах; хотя она не уверена, вступил он в игру по своей воле или нет.

Геррод вздохнул с шумом, похожим на скрип его доспехов.

— А ты поделилась секретом со мной. Вдруг ты поступила неразумно? Я совсем не знал Тилара.

Катрин тронула его бронзовую руку.

— Если я не могу доверять тебе, то мне больше некому довериться в Ташижане.

Металлическая перчатка раскрылась как раковина, обнажив худые, как у скелета, пальцы внутри. Девушка не вздрогнула от их прикосновения, и Геррод улыбнулся. Как и все мастера, он отказался от женских ласк, но обет не удерживал его от способности любить. Катрин знала, что испытывает к ней калека рыцарь, и знала свои чувства к нему.

Тогда, после суда над Тиларом и его изгнания, у нее в душе что-то оборвалось. На год она удалилась в отшельническую часть Ташижана — в святая святых мастеров, где хранились книги, горели осветильники и в алхимических лабораториях ни на мгновение не прекращались опыты. Там она погрузилась в учение и медитацию, похоронив себя под землей.

И она по-прежнему оставалась бы там, если бы не Геррод. Он только что прибыл в Ташижан и ничего не знал о ее прошлом. Он не осуждал ее за погубившие Тилара показания и не смотрел на нее с жалостью.

Он просто смотрел на нее.

За несколько месяцев остроумием и мудростью ему удалось вытащить девушку из добровольного заточения. «Ты похожа на цветок, а цветам негоже скрываться от солнца… оставь подземелья плесени и грибам». Он помог ей снова найти смысл в жизни. Держась за его руку, она покинула подземное обиталище мастеров и вернулась в орден. Они не могли быть вместе, но они всегда останутся друзьями.

И обоим этого было достаточно.

Стук в дверь нарушил молчание. Катрин встала, а перчатка Геррода тут же захлопнулась.

— Кто там? — спросил он.

— Мастер Роткильд, это Перрил!

Катрин заторопилась к двери, пока Геррод под жужжащие протесты доспехов поднимался на ноги и поспешно надевал шлем.

Девушка открыла дверь и впустила Перрила. Как и большинство рыцарей, в крепости он снял плащ и остался в черных панталонах, сапогах и серой рубашке. Он пригладил маслом волосы и, по обычаю Девятой земли, зачесал их назад. Катрин поразило, как по-мальчишески он выглядит без рыцарских регалий.

— Подсчет почти завершен, — выдохнул молодой рыцарь. — Через четверть часа объявят, кто стал новым старостой.

— Так скоро? — спросила Катрин.

До полуночи было еще далеко, а обычно подобные объявления делали именно в полночь. Камушки-голоса бросили со звоном восьмого колокола, их подсчет занимал несколько колоколов.

— Поэтому я и спешил. Говорят, что исход стал ясен с первой минуты.

Катрин заволновалась. На кресло хранителя претендовали пятеро, и каждого кандидата обозначал камешек своего цвета: красный, зеленый, синий, желтый и белый. Во время тайного голосования Катрин выбрала черный камень — против всех.