Тилар прикрыл от солнца глаза и тут же разглядел поджидающую опасность. В воде колыхались толстые стебли зеленых водорослей, а на поверхности покачивались на волнах белые цветы. Теперь он понимал, откуда взялся сладковатый аромат. Моряки почитали водоросли-силки Мирашской впадины за проклятие. Колонии водорослей дрейфовали с места на место, и предсказать их перемещение было невозможно. Крепкие стебли легко могут запутать неосторожное судно и держать его в плену до тех пор, пока не удастся прорубить путь из зарослей. Если удастся. Многие корабли нашли в силках свой конец.

— Это не обычная колония, — раздался рядом севший голос Роггера.

Тилар вопросительно обернулся.

— Это Силковый риф.

Капитан услышал вора и в сердцах сплюнул.

— Разворачивайте корабль, черти! Шевелитесь!

— Ты уверен? — спросил рыцарь.

Роггер закатал рукав, обнажив выжженные на руке символы, и ткнул пальцем в один из шрамов:

— Файла. — Дейла назвала знак по имени богини водного царства.

— Я побывал у нее. — Роггер опустил руку.

Тилар только головой покачал, их преследовало поразительное невезение. Они решили путешествовать по морю, чтобы избежать богов Девяти земель и не ступать на берег. И тут же ухитрились заплыть в единственное царство, что не имеет четких границ.

Файла слыла склонной к уединению. Приближенных слуг она выбирала только из рожденных в ее царстве, что, учитывая его необычное расположение, не вызывало удивления. Файла обитала в подводном городе из водорослей-силков. Жители Силкового рифа охотились, рыбачили и промышляли дарами моря. И город, подобно силкам, на которых его построили, не стоял на месте, а дрейфовал по морям Мириллии.

— Я всегда считал, что невезение — мой постоянный спутник, но должен сказать, что встречу с Силковым рифом именно сейчас нельзя отнести к случайности, — проговорил Роггер.

Делия кивнула.

— Боги охотятся за нами. Теперь уже все прознали о смерти Мирин и присоединились к погоне. Должно быть, Силковый риф послали нам навстречу.

Грудь Тилара сдавила тяжесть, он понимал, что пришел их последний час.

— Теперь понятно, кто натравил на нас мийодона, — продолжал тем временем Роггер.

Беглый рыцарь не отрываясь смотрел на покачивающийся на волнах ковер водорослей. Накренившийся корабль застыл в незаконченном повороте, а течение и ветер неумолимо несли его к силкам. Мийодона послали, чтобы покалечить судно и загнать его в расставленную западню, что было очень в духе Файлы. Океан был ее домом, и морские создания беспрекословно подчинялись ее приказам.

Над ухом вздохнул Роггер:

— Если мийодон служит у нее пастушьей собакой, неизвестно, что еще ждет нас.

Дарт терла щеткой из конской щетины каменный пол. Она ободрала костяшки пальцев до крови, а щелочь разъедала их все сильнее. Платье из домотканой шерсти липло к телу, с кончика носа капал пот.

Лаурелле приходилось не слаще; на ней красовалось такое же бесформенное одеяние, а свои роскошные локоны девочка забрала под чепец. Обеими руками она драила каменный пол кладовой Милостей. Как ни странно, она не жаловалась на нудный, тяжелый труд и была вполне довольна судьбой.

Они обе считались служанками в ожидании, и в их обязанности входила работа, которая хоть и казалась черной, но никому из знати Чризмферри не позволили бы даже взглянуть одним глазком на то, как сейчас они скребут полы в кладовой, где хранятся репистолы Чризма.

— Пусть прикосновение оракула возвысило вас над остальными, — наставляла их матрона, — но в кастильоне господина вы всего лишь служанки и не должны забывать это.

Поэтому они проходили первый урок на коленях на каменном полу.

Компанию им составлял Щен, он обнюхивал пол, а сияние горячей шкуры освещало полутемный покой. Он держался поближе к хозяйке — возможно, его пугало могущество и роскошь окружения. Хотя Чризмферри считался богатейшим городом и благополучие горожан непрерывно росло в течение четырех тысячелетий, прошедших с его основания, настоящие сокровища пребывали именно здесь.

Здесь находилось само сердце города.

Дарт присела на корточки, вытерла пот и оглядела просторную кладовую.

Тайник находился в глубоком подземелье, где обтесанные камни кастильона сменялись природным известняком. Потолок нависал прямо над головой, так что Дарт приходилось пригибаться.