Шрифт:
Он еще пел. Негромко, но пел. Кому-то показалось, что это «Интернационал», а кому-то чудилось «По долинам и по взгорьям»…
И все же постепенно сон одолевал даже самых стойких, даже тех, кому голос в этой темной ночи был голосом близкого друга, товарища по борьбе.
Тяжелым был их сон. Часто он прерывался, и тогда узники напряженно вслушивались: поет ли еще?
— Николай, слышишь, — проговорил с немецким акцентом басовитый голос, — как там наш товарищ?
Николай поднялся на локте, долго прислушивался, и сам не заметил, как начал подтягивать невидимому певцу:
Не страшен нам белый фашистский террор,Все страны охватит восстанья костер,Все страны охватит восстанья костер!Николай пел, и ему подтягивали Стефан и другие соратники, когда-то в темном «вашрауме» принимавшие участие в судьбе товарища, которого они знали тогда только как номер 37771…
Товарищи, братья,в застенках холодных,Мы с вами, мы с нами,хоть нет нас в колоннах…Вдруг Николай умолк. Над лагерем висела тишина. Страшная, бездонная, зловещая… Еще секунда такой тишины… Еще… Потом ее распорола короткая автоматная очередь.
ПРИМЕЧАНИЯ
В основу рассказов из книги «Ночь плачущих детей» положены документы Архива Министерства Обороны СССР:
«Только репортаж» — опись 11302, Дело 244, л. 329.
«Дети из «того барака» — оп. 2675, Д. 340. лл. 68–69.
«Смеющаяся смерть» — оп. 11302, Д. 197, лл. 52–53.
«Репортаж у края могилы» — оп. 11302, Д. 197, л. 185.
«Листки из дневника эсэсовца» — оп. 11302, Д. 197, лл. 185–186.
«Мой «мальчик» — оп. 11302, Д 197, л. 94.
«Последний вальс» и «Новая Европа» — оп. 11302, Д. 197, л. 53.
«Снова только репортаж» — оп. 2734, Д. 83, л. 128.