Уил побледнел, чувствуя в душе пустоту. Как же он может оставить ее на борту, если не знает, что случится с ним через минуту? Пират есть пират. Никто не застрахован от гибели. А если у Бланш появится ребенок? Проклятье! Уил с надеждой посмотрел на небо, желая, чтобы его сейчас поразила молния, положив конец самоистязанию. Но небо было голубым и безоблачным, а море тихим и ласковым.

Впрочем, Уил знал, что ему делать: он отправит Бланш домой.

Наблюдая, как Роберт сновал туда-сюда, таская бесчисленные ведра горячей воды, Бланш не могла поверить своим глазам. Только когда он удалился, кивнув на прощание, она убедилась, что посреди каюты действительно стоит деревянная лохань, почти до краев наполненная горячей водой. Схватив кусочек мыла, Бланш сбросила покрывало и залезла в воду.

Какое блаженство! Как давно она не принимала горячую ванну! Бланш с нежностью подумала о своем благодетеле. Перед ее мысленным взором возникло его точеное лицо с чувственным ртом. Она начала медленно намыливаться, представляя, что это Уил ласкает ее своими умелыми руками.

Роберт уже два раза стучался в дверь, и Бланш дважды прогоняла его, желая как можно дольше насладиться удовольствием, получаемым от горячей ванны. Затем она очень долго одевалась и причесывалась. Бланш облачилась в новое бархатное платье, которое сшила из роскошных нарядов, обнаруженных в сундуке Уила. Наконец Роберт принес уже трижды подогретый завтрак. Бланш с улыбкой извинилась за то, что провозилась так долго. Роберт, конечно, тут же растаял и принялся с энтузиазмом таскать воду обратно из ванны.

Перед полуднем в каюту зашел Уил. Бланш торопливо поднялась ему навстречу, сияя от счастья.

– Извини, что я так долго занималась своим туалетом, но ты тоже виноват в этом. Ванна была восхитительна. Спасибо.

Уил только кивнул, стараясь не пожирать ее глазами, но она была так красива, так желанна…

– Это… – прохрипел он и поспешно откашлялся, – платье, которое ты сшила?

Уил не отрывал взгляд от выреза платья, обшитого бельгийскими кружевами. Как соблазнительно оно обрисовывает ее полную грудь. Какая же Бланш красивая, желанная. Нет, он должен быть сильным. Он должен расстаться с ней, пока не поздно. Или уже поздно? Почему так ноет сердце при мысли о расставании с ней? Не хватало еще, чтобы он влюбился! Когда-то Уил дал себе зарок никогда больше не любить женщину.

Бланш повертелась во все стороны, давая себя рассмотреть.

– Тебе нравится?

Ее полуоткрытые губы и пылающие щеки говорили о том, что она жаждет его прикосновений.

– Ты… очень искусная портниха, – пробормотал Уил, направляясь к книжной полке.

Бланш было лестно это слышать, но почему он так натянуто улыбается? Он собирается ей что-то сообщить, вдруг догадалась Бланш и поняла, что любые его слова будут ужасны. У нее похолодели руки.

Уил рассеянно выдвинул ящик с картами, порылся в них, затем снова подошел к Бланш.

– Я решил… – Уил медлил. – Я решил отослать тебя домой, Бланш. Твое похищение было сплошной ошибкой. Нельзя ее усугублять, оставляя тебя на борту дольше необходимого. Все как один согласны с этим, поэтому отказались считать тебя «добычей».

– Отослать меня домой? – Бланш не верила своим ушам. – Ты собираешься отослать меня домой?

Она смотрела на окаменевшее лицо Уила, чувствуя, как кровь застывает в жилах. Ужасная ошибка?! Неужели их любовь была ошибкой? Разве Уил сам не хотел этого?

– Все было неправильно, все.

Его слова прозвучали словно удар хлыстом. Значит, Уил жалеет о том, что ласкал ее, шептал нежные слова, рассказывал о своем прошлом, жалеет, что любил ее?!

– Это не твоя вина, – тихо произнесла она. – Я одна во всем виновата. Я вела себя непристойно.

– Я не хотел обидеть тебя. – Уил шагнул к Бланш, но его ноги словно приросли к полу. – Я не хотел тебя погубить.

Погубить?! Неужели теперь она падшая женщина, растерялась Бланш. Уил доставил ей столько радости и наслаждения и, оказывается, тем самым и погубил ее! Бланш всегда была добродетельной, честной девушкой, и вот теперь она падшая. Но почему-то мысль об утрате «добродетели» страшила ее меньше, чем мысль об утрате Уила Мидла.

– Ты не должен чувствовать себя ответственным за мое падение, – проговорила она. – Люди все равно будут думать, что я падшая, независимо от того, трогал ты меня или нет. Раз меня похитили пираты, значит…

Уил шагнул к Бланш, но вовремя остановился, прекрасно зная: если сейчас коснется ее, то уже не сможет отпустить от себя. Будь он проклят! На его совести и так уже слишком много бед. Бланш тоже сделала шаг вперед и застыла в нерешительности, поскольку Уил не стремился преодолеть возникшую между ними пропасть. Жгучие слезы покатились по ее щекам; Бланш закрыла глаза. Услышав удаляющиеся шаги, она поняла, что все потеряно. Он даже не поцеловал ее на прощание!